Она протянула руку и посадила бельчонка на самую нижнюю ветку клена. Тот застыл, приподняв переднюю лапку, и вдруг скрылся из виду.
— С новосельем, — сказала ему вслед Ребекка, дружески потрепала клен по коре и пошла домой.
На пятачке между тротуаром и домом Ребекки, нависая над тремя этажами красного кирпича, рос большой каштан. Ребекка часто задумывалась, попадает ли в квартиры на фасаде хоть немного света, и неизменно приходила к выводу, что иллюзия жизни на дереве искупает постоянную темноту. Ступив на тропинку, она подняла голову и стала вглядываться в нижние ветви: где он, их постоянный обитатель?
Наконец она его обнаружила. Он сидел на толстом суку и болтал ногами, склонившись над какой-то работой. Какой — она, как обычно, не могла разглядеть. Лица не было видно — только пушистая рыжая полоса бровей на дюйм выступала из-под козырька шапки.
— Добрый вечер, Ортен.
— Еще не вечер, день пока. И я не Ортен.
Ребекка вздохнула и вычеркнула еще одно имя из мысленного списка. Румпельштицхена она опробовала с самого начала, но человечек так заливисто расхохотался, что ему пришлось схватиться за ветку.
— А, Бекка, привет.
Из подъезда вышла, распирая бедрами лавсановые штаны, Крупная-блондинка-дальше-по-коридору.
Ребекка вздохнула Никто ее Беккой не называл, но доказать это Крупной-блондинке-дальше-по-коридору не было никакой возможности.
— Меня зовут Ребекка.
— Правильно, дорогая, и ты живешь на Карлтон-стрит в доме номер пятьдесят пять. — Она говорила нарочито громко. — С кем ты разговаривала?
— С Норманом, — ответила Ребекка, показывая на дерево.
— Вот и неправда, — фыркнул человечек.
Крупная-блондинка-дальше-по-коридору сложила алые губы бантиком.
— Как это мило — давать имена птичкам. Не понимаю, как ты их различаешь.
— Я не разговариваю с птицами, — запротестовала Ребекка. — Птицы никогда не слушают.
Как и Крупная-блондинка-дальше-по-коридору.
— Бекка, я сейчас ухожу, но если тебе что-нибудь понадобится, всегда можешь зайти и попросить.
И она прошествовала мимо с таким видом, будто хотела сказать «Смотрите, какая я прекрасная соседка».
«Пусть у этой Бекки не все дома, — не раз повторяла она, обращаясь к своей сестре, — но манеры у нее куда лучше, чем у теперешней молодежи. Она никогда не отворачивается, когда я с ней говорю».
Уже почти год Ребекка размышляла, настоящие ли эти белые полоски зубов за густо накрашенными губами. Но всякий раз от решения этой проблемы ее отвлекали потоки слов.
