Я встала в очередь, которая растянулась через весь разросшийся сад и до ворот.
Я видела, когда смотрела на людей впереди меня, что все, что мне нужно сделать, это прикоснуться к его ногам и отойти.
По мере того как я медленно продвигалась через сад в аудиторию, я больше не думала об этом, потому что празднование было таким заразительным.
Неожиданно я оказалась перед ним.
Я помню, как я кланялась, но был пустой момент, когда я ничего не знала.
Следующее, что я помню, это я уже поднялась, и я бегу.
Я бежала и бежала, и слезы струились по всему лицу.
Подруга попыталась остановить меня и помочь, думая, что что-то не в порядке, но я оттолкнула ее - я должна была убежать.
Я могла бежать до самого края света.
В это же время я сделала несколько терапевтических групп.
Я увидела, что они очень полезны, как первый шаг к осознаванию.
Начинать осознавать эмоции, как что-то отделенное от себя, это было неоценимым.
Я могла впервые свободно принимать и выражать отрицательные эмоции.
Чувствовать гнев, пульсирующий через все твое тело и просто быть с ним (никому не нанося удары), действительно это было великолепным переживанием.
Энергия группы людей, сидящих несколько дней в комнате, с целью "совершить открытие себя", была очень интенсивной.
Я помню галлюцинации, и как стены комнаты двигались, меняя форму и размер.
Это должно быть связано с потоком адреналина, потому что, конечно, иногда присутствовал страх, страх, когда ты показываешь себя.
И потом блаженство, когда обнаружишь, что все страхи - это просто проекции ума.
Я еще раз оказалась "одержима" любимым сгибанием тела дугой, как у горбатого, это произошло на группе, когда я ужаснула других участников группы, и даже временный групплидер не сделал никаких комментариев.
И потом еще раз, когда я, возвращаясь домой после особенно прекрасного даршана, увидела двух дерущихся индийцев.
Я чувствовала себя очень уязвимой, и насилие поразило меня так сильно, что когда я уходила по дороге, я чувствовала, что сгибание овладевает мной, и мне не хотелось препятствовать этому.
У меня было достаточно здравого смысла, чтобы сказать себе: "Иди в тени деревьев и никто тебя не увидит".
Я не была испугана таким сильным искривлением своего тела, потому что мое физическое тело было ничто, по сравнению с огромным чувством любви, которое пришло вместе с этим.
Я ни о чем не думала, кроме одной мысли, которая проплывала внутри: "Я расскажу это групплидеру завтра".
Идти было пятнадцать минут, и я наблюдала себя, когда я прихрамывала в тени старых баньяновых деревьев, глаза вращались, язык свисал изо рта.
