— Не отпущают дров, ваше благородие… не желают!
— Поди и купи у них! Скажи, мы деньги сейчас же заплатим.
Пошел вестовой и через малое время вернулся.
— Пожалуйте деньги-с, ваше благородие… Неси, говорят, деньги, тогда отпустим… Злот за вязанку требуют.
Однако, не любезен же пан Кудлаковский: хотя, в сущности, и обязан бы по положению отопить мне комнату, но уж не говоря про то — ни за что ни про что и даже не зная меня вовсе, на одну нязанку дров не желает оказать кредита; видно, хочет выморозить постояльца-москаля вместе со своими тараканами. Выдал я два злотых и приказал на всякий случай притащить две вязанки. Мебели в квартире не оказалось никакой, за исключением чего-то вроде конторки или шифоньерки — вещь, которая решительно никуда и ни к чему не была мне пригодна в настоящем моем положении.
— Бочаров! Сходи к хозяевам и скажи, что я прошу прислать мне какой-нибудь стол и стул, что здесь даже сесть не на чем.
— Вежливо прикажете просить, ваше благородие? — отозвался вестовой.
— Вненепременнейше вежливо! Никак не иначе!
— Слушаю-с!
Повернулся и ушел, а через минуту возвращается:
— Изволил просить, ваше благородие!
— Ну, и что ж?
— Я даже очинно великатно-с… но только аны не изволят соглашаться — потому, говорят, ничего у них лишнего нету.
— Поди еще раз и скажи, что они обязаны по положению дать мне необходимую мебель.
— Слушаю-с!.. Но тольки… теперича…
Бочаров видимо запинался.
— В чем дело, братец?
— Да я… опять-таки насчет того, ваше благородие, как то есть на этот раз просить прикажете? Опять-таки вежливо-с?
— Да что это у тебя за вопрос, любезный! Как же иначе, если не вежливо?
— Напрасно-с, ваше благородие… потому они по чести ничего этого не желают, а все норовят как бы это с гвалту, чтобы жалиться потом на нас! Уж я ведь знаю ихнего-то брата!
— Ну, вот потому-то и проси вежливо! Вдвое, втрое, вдесятеро вежливей!
— Слушаю-с!
После пятиминутных переговоров Бочаров возвратился и как-то странно ухмыляется.
— Пожалуйте деньги, ваше благородие.
— Зачем?.. Какие деньги?
— Потому как я изволил вам докладывать, что они либо с гвалту, либо за деньги, а по чести никак не желают.
— Что это, братец, за вздоры ты рассказываешь?
— Никак нет-с, ваше благородие! — солидно стал оправдываться Бочаров. — Я у них просил, а аны говорят, у нас нету. Я им: как же, мол, нету, коли комнаты у вас полным-полнешеньки — и стулья и диваны? А это у нас, говорят, для своей, для хозяйской надобности; а что ежели вы, говорят, насчет закону, так мы, говорят, свой закон исполнили и этих самых меблов вам поставили.
