- Это, - резко ответил он инспектору, - совсем другое дело, и гораздо более важное.
- Пожалуйста, - терпеливо сказал инспектор. - Эта порода одобрена. Эта пара, в частности, имеет специальные документы, удостоверяющие ее родословную. Если вам это не нравится, идите и застрелите их сами. А я посмотрю, что из этого выйдет.
- Наш моральный долг издать приказ относительно этих, так называемых лошадей, - настаивал мой отец.
Инспектор почувствовал, что устал.
- Мой служебный долг - защищать их от любого дурака или фанатика, - выпалил он.
Отец не ударил инспектора, но был близок к этому. Несколько дней он кипел гневом, и в воскресенье мы наслушались утром в адрес тех, кто потакает мужланам и тем самым портит чистоту нашей общины. Он призывал ко всеобщему бойкоту владельца аморальных поступков, рассуждал об аморальности отдельных официальных лиц, намекая на подозрительное пристрастие к мутантам, и кончил тирадой, в которой некоторые официальные лица были названы беспринципными наймитами беспринципных же хозяев и местными представителями зла.
Хотя у инспектора не было такой удобной трибуны для ответа, его резкие замечания о презрении к власти, фанатичной религиозной мании, ответственности за клевету и возможности Наказания за прямое противодействие правительству получили широкое распространение.
По всей вероятности, только последний пункт заставил моего отца на этот раз ограничиться только разговорами. Он хорошо помнил свои неприятности из-за кошки Дейкерса, а ведь она ничего не стоила. Гигантские же лошади стоили дорого, а Энгус был не из тех людей, которые могли бы стерпеть покушение на свое добро…
Итак, дома было такое настроение, которое заставило меня избегать отца при каждом удобном случае.
Теперь, когда в округе было спокойно, и перестали появляться незнакомые люди, родители Софи разрешили ей прогулки, и я постоянно незаметно ускользал из дому к ней.
Софи, конечно, не ходила в школу. Ее тайну там очень быстро бы раскрыли. Ее родители, хотя они обязаны были научить Софи читать и писать, не имели ни одной книги. Это было для нее очень плохо. Поэтому во время наших прогулок я рассказывал Софи то, что прочитал в своих учебниках.
Земля, говорил я ей, очень большая и, возможно, круглая. Цивилизованная часть ее, а Вакнук был всего лишь маленьким районом в цивилизованной части земли, называлась Лабродор. Считалось, что это название идет от древних людей, но в этом не был уверен ни один из моих знакомых. Вокруг большей части Лабродора было обширное водное пространство, называющееся морем. Оно снабжало людей рыбой. Никто из знакомых мне людей, за исключением дяди Акселя, не видел моря, так как от нас до него было очень далеко, но если бы вы прошли триста миль или около того на восток, север или северо-запад, то раньше или позже вышли бы к морю. Но на юге или юго-западе его не было. Там вы бы встретили окраины, а за ними дурные земли, которые убили бы вас.
