А потом уши окончательно заложило. Прямо над ее головой, прижимая к земле закладывающим уши грохотом, проплыли над верхушками деревьев два пятнисто раскрашенных вертолета.
Баба Гаша знала, что такое страх. Всю жизнь она чего-то боялась. Когда жила в оккупации – боялась немцев, когда муж вернулся с фронта пьяный и покалеченный – его боялась, буйный был выпивши, за топор хватался, все мерещилось ему, что враги наступают. Когда сыновья росли – боялась за их непутевость. И сейчас боится, жить вообще страшно, пожар вдруг, или воры залезут, или письмо нехорошее придет про сыновей или внуков.
Но тут был не просто страх. Ужас кромешный, ночной кошмар среди бела дня. Когда сердце сжимают ледяные пальцы и в голове стучит только одна мысль – бежать, спасаться и прятаться.
Точно, война началась.
Она побежала. Через лес, напролом, не разбирая кустов, рванулась к дороге.
Только отмахав километра три по шоссе, баба Гаша спохватилась, что забыла там складное ведро и пакеты с грибами. Одна корзина в руке, и ту непонятно как ухватила. Чудом ухватила, совсем бежала без памяти. Мелькнула мысль вернуться и подобрать, но тут же исчезла.
Ох, какие дела страшные… Ох, люди-нелюди…
Выбравшись на шоссе, баба Гаша окончательно обессилела и села прямо на обочину отдышаться. Вокруг было пусто и буднично. Ощутимо припекало солнце. По обе стороны пустынного шоссе зеленела рожь. Высоко в небе проплыл самолет, оставляя после себя реактивный след. Все как обычно.
Холодная льдинка под сердцем понемногу таяла. И чего она вдруг так испугалась, недоумевала про себя баба Гаша.
Потом ее подвез знакомый шофер. В машине, на мягких сиденьях, под радио, под мерную песню мотора, баба Гаша окончательно отошла и успокоилась. Чего испугалась, действительно? Ну, бегают по лесу разные. Страшные люди. А люди всегда страшные, кого еще бояться, как не людей? Как будто мало страшных людей видела она за свою долгую жизнь? А по телевизору видела и того больше, много всякой всячины развелось, бандиты, террористы, боевики какие-то, телевизор включишь и только глазами хлопаешь. Совестно в ее-то годы штаны мочить. Вот дура старая, думала она про себя.
Знакомый шофер довез ее до калитки и отказался от денег. Это ее обрадовало. Подъезжая к дому, баба Гаша привычно перетекла мыслями на хозяйство. Как там без нее зверюшки, поди, соскучились. И в огород неделю как не хожено, заросло все…
Про встречи в лесу вспоминала мельком. Чудны дела твои, Господи, заключала она для себя.
