— Да, на полу, — сказал Бен. — Но мы дадим вам одеяла.
— Еще вопрос, сэр, — вновь подал голос молодой человек. — Как насчет еды?
Этот вопрос интересовал многих. Со всех сторон послышалось:
— Да, еда. Что мы будем есть?
— Пожалуйста, слушайте! — Бен повысил голос. — Слушайте! — Все вновь повернулись к нему. Дун заметил, что Бен не отрывал взгляда от парня, который его перебил, и заговорил с видом учителя, ставящего на место расшалившийся класс. — С едой ситуация следующая. Вас всех разделят на группы и закрепят за домами нашей деревни, по четыре—пять человек на каждый. В полдень вы будете приходить туда на обед. — Он помолчал, хмурясь. —
Что касается завтрака и ужина, вы будете получать их в том доме, где у вас должен быть обед, и уносить с собой. Что—то будете съедать вечером, что—то оставлять на утро. Они будут отдавать вам все, что смогут. Но помните — избытка еды у нас нет. Ваше прибытие означает, что нам всем придется есть меньше. — Он оглядел толпу и вздохнул. — С этим все ясно? Есть вопросы?
Все молчали. Потом раздался голос высокого молодого парня:
— Нет, сэр. Показывайте дорогу.
Бен первым вошел в вестибюль старой гостиницы. Дун был рядом с отцом, они шли осторожно, глядя под ноги. Свет проникал только через дверной проем да дыру в стеклянном куполе высоко над их головами. На полу валялись куски штукатурки и мусор, принесенный ветром за долгие десятилетия.
— Этот дом нужно приводить в порядок, — прошептал Дун.
Отец стер с лица паутину.
— Да, но нам очень повезло. Мы могли спать на земле.
Бен повел их налево, в просторную комнату с высокими окнами. Солнечные лучи, высветив повисшие в воздухе пылинки, падали на разбитые плитки пола.
— Здесь была столовая, — сказал Бен.
Из мебели Дун увидел лишь несколько перевернутых стульев со сломанными или отбитыми ножками.
Миновав столовую, они попали в помещение еще больших размеров, с возвышением в одном конце, деревянным полом и высоким потолком.
— Танцевальный зал, — пояснил Бен. — Давным—давно, до катастрофы, на сцене, — он указал на возвышение, — играли музыканты, а здесь танцевали люди.
От портьер остались выцветшие розовые тряпки, частично закрывавшие высокие, до потолка, окна.
— Пахнет плесенью, — вновь заговорил вы сокий парень. Его сильный голос перекрывал все остальные. — Напоминает мне о доме.
Эмбериты рассмеялись. Действительно, плесенью в подземном городе пахло везде. Знакомый запах успокаивал.
Внезапно Дун вспомнил, как зовут этого разговорчивого парня. Тик — Тик Хэсслер.
