И, похоже, не у нее одной. Лицо Габриеля Сент-Джона – загорелое, мужественное, красивое – напряглось и окаменело, когда он увидел, кто она – кузина его невесты, о которой он так много слышал.
Удар был неожидан и силен, но и сам Габриель был не слаб. Он очень быстро собрался и пришел в себя. Его замешательство длилось считанные секунды и вряд ли было замечено кем-нибудь из присутствующих.
– Мисс Клермонт, – сказал он низким, с придыханием голосом. – Ваша кузина так много говорила мне о вас.
Вежливые, ничего не значащие слова. Но когда Шайна увидела пламя, полыхавшее в его глазах, она сдержала уже готовые сорваться с языка гневные слова. Помедлив немного, она сдержала дыхание и, совладав с нервами, произнесла обычным тоном:
– А мне – о вас, сэр. – Шайна постепенно полностью пришла в себя. – Она рассказала о вас так много, что мне стало казаться, будто мы с вами давным-давно знакомы.
С чувством юмора у Габриеля все было в порядке – он по достоинству оценил двусмысленность фразы, и в глазах его блеснул озорной огонек. Он галантно взял руку Шайны и поднес ее к своим губам. Но, целуя ее, едва-едва коснулся нежной кожи.
Поцеловав руку Шайны, он снизу взглянул ей в лицо.
Зеленые, словно весенняя трава, живые, блестящие глаза. Они умели говорить, эти выразительные, красивые глаза, и Шайна прочитала в них отчаянную решимость. Более того, в них было наслаждение моментом – моментом опасности и риска.
Шайна осторожно отняла свою руку. Его поцелуй – такой легкий, такой невесомый – опалил ее. Шайна не понимала, что с ней происходит. Ее била нервная дрожь. Теперь она точно знала, что роль Габриеля Сент-Джона – джентльмена, хозяина Фокс-Медоу и владельца плантаций – не более чем маска, тонкий слой лака. Пусть он в глазах всех выглядел добропорядочным богатым джентльменом, но для нее он был все тем же, прежним Габриелем Форчуном – пиратом, повесой, игроком и насильником.
Шайна решила, что подождет, не станет пока разоблачать Габриеля. Это всегда успеется.
А пока она молча смотрела на человека, чье лицо так часто мучило ее в последнее время, смотрела в глаза, которые так часто вставали перед ее мысленным взором.
Стояла, смотрела, молчала и не находила слов, чтобы объяснить себе самой свои чувства.
Габриель Сент-Джон, достопочтенный хозяин Фокс-Медоу, он же Габриель Форчун, капитан пиратского судна «Золотая Фортуна», стоял возле окна своей комнаты в Монткалме. Его окна так же, как и окна комнаты Шайны, выходили в ухоженный сад. Но взор его рассеянно скользил по аккуратно подстриженным кустам, по цветникам, по зеленым лужайкам, сбегавшим к сверкающей вдали реке. Мысли Габриеля витали далеко отсюда, и их целиком занимала девушка, чей образ так мучил его в последние недели.
