– Сделаю, кэп, – кивнул О'Мара.
Входная дверь распахнулась под порывом ветра, окатившим обоих мужчин обжигающим холодом. О'Мара поспешил прочь, а Габриель задержался еще на минуту в дверном проеме, глядя на быстро летящие по небу свинцовые облака. Да, шторм надвигается нешуточный. Надо бы пойти в гавань и самому проверить, надежно ли закреплено судно и оставшийся на борту груз. Если, не дай бог, «Золотую Фортуну» сорвет с якоря, она может не только повредить себе корпус – она и док разнесет в щепки.
Но можно ли оставить без присмотра его гостью? Она, конечно, не знает, где находится, но удержит ли ее это от попытки сбежать? А что, если сказать ей, к примеру, что вокруг дома выставлен дозор? Она знает, что экипаж ее терпеть не может. Пожалуй, девица не рискнет в такой ситуации бежать, зная, что пощады от пиратов ей ждать не приходится. Уж если они поймают ее при попытке бежать, то…
Габриель решил, что все придумал правильно, и вернулся в дом, чтобы сообщить своей пленнице о том, что дом окружен людьми из его экипажа.
Но когда он вошел в комнату, недоброе предчувствие охватило его.
Да, его план был хорош. Жаль только, поделиться им было не с кем.
Заднее окно в комнате оказалось открытым нараспашку. Бешеный ветер влетал внутрь, трепал тяжелые занавески, рассыпал по ковру пепел и искры из горящего камина. Комната была пуста.
Габриель подбежал к окну. Ночь была беспросветно-черной, и найти в такой темноте человека, укрывшегося в ближайшем лесочке, было совершенно невозможно.
– Дьявол! – в сердцах закричал Габриель. – Дьявол, дьявол, дьявол!
Ветер подхватил его слова и унес прочь, навстречу надвигающемуся шторму.
Габриель осыпал себя проклятиями за то, что оставил свою пленницу одну, но разве мог он предположить, что она настолько глупа – или, напротив, хитра и смела, – чтобы бежать. Но что ждет ее, одну, в глухом ночном лесу в эту ужасную штормовую ночь?
Шторм разбушевался не на шутку. Ураганный ветер ломал сучья, сгибал до земли деревья. С небес обрушивались потоки воды. Шайна медленно, на ощупь пробиралась сквозь темный лес, спотыкаясь о торчащие из земли корни. То и дело небо озарялось вспышками молний, за которыми следовал глухой и грозный грохот грома. Шайна всегда боялась грозы. Вот и теперь она замирала при каждой вспышке молнии, при каждом раскате грома. Замирала, но затем снова и снова упрямо шла вперед, сквозь лесную чащу.
Юбки девушки давным-давно промокли, стали тяжелыми от впитавшейся в них воды. Волосы слиплись и мокрыми прядями прилипли ко лбу, лицо и руки были расцарапаны в кровь острыми сучками, ноги в размокших, разодранных туфельках покрылись синяками от острых камней и сучьев.
