– О, Крейг, – пропела Лайза, – я тоже. – И продолжала дурашливо:
Мой папа и я отправились в лагерь,
Отправились в лагерь,
И с нами пошел молодой капитан…
Крейг взяла Лайзу за руки, и они пустились в пляс по комнате, прыгая, как кузнечики, и весело напевая.
* * *
На следующий день пикник удался на славу – погода благоприятствовала, и было очень весело. После ленча девушек попросили спеть, они, обменявшись многозначительными взглядами, запели песню «Болваны янки».
Британские офицеры, к этому времени превратившиеся в Джеймса и Генри, с удовольствием выслушали все шесть куплетов этой песни, которую они, по незнанию, принимали за насмешку над разгромленной американской армией, собиравшей свои остатки в Новой Англии.
Жара к полудню усилилась, и, ободренные непринужденностью американских девушек, два офицера сделали то, что раньше показалось бы им немыслимым, – сбросили теплые ярко-красные кители, освободившись от тяжелых шлемов еще раньше, закатали рукава рубашек.
– Не прогуляться ли нам? – предложил Форбс. Крейг, соглашаясь, подмигнула Лайзе.
Лейтенант Холлоуэй растянулся в тени дуба.
– Расскажи о себе, Лиза, – попросил он, лениво облокотясь на одну руку и вращая фужер с вином длинными, не по-солдатски изящными пальцами.
– Не Лиза, а Лайза. А может, ты расскажешь об Англии? – задала она встречный вопрос.
– Англия, – начал он хриплым, обольщающим голосом, – очень зеленая и прекрасная, такая же зеленая, как Джерси, и прекрасная, как Лайза Ван Гулик.
Он поклонился, и Лайза, приняв комплимент, важно кивнула в ответ.
– А если серьезно? – спросила она.
– Это дом и самое прекрасное место для тех, кто богат. К несчастью, мы, Холлоуэй, не богаты, поэтому-то я в армии.
– Ты находишься в армии не по собственному желанию? – уточнила Лайза, слегка озадаченная.
– Британская армия – убежище для не имеющих титулов и земли младших сыновей. Мой дядя, виконт Водсвортский, оплатил мой патент на офицерский чин. Очень трудно жить на скудное армейское жалованье, если нет, кроме этого, личного дохода. К несчастью, мой отец оставил меня без поддержки.
Допив вино, он протянул Лайзе фужер, предлагая его снова наполнить, что она и сделала, как радушная хозяйка.
– Итак, патриотизм не играет никакой роли в твоей армейской карьере? – продолжала она расспрашивать его. – У тебя нет глубокого убеждения в необходимости воевать с Америкой?
– Напротив, дорогая, – покровительственно произнес он с подчеркнутой медлительностью. – Очень сильно убежден, – сказал он, допив вино. – И сама должна догадаться – мы не можем допустить, чтобы кучка чертовски дерзких провинциалов осмелилась диктовать условия Британии.
