Хэйко надеялась, что господин смотрит на нее. Она умела спать красиво, даже когда спала на самом деле. Когда же она притворялась, как вот сейчас, это обычно производило на мужчин сокрушительное впечатление. Интересно, что он станет делать? Осторожно откинет покрывало, чтобы полюбоваться ее наготой? Или улыбнется, прижмется к ней и разбудит ее нежными ласками? Или, с обычным своим терпением, дождется, пока ее ресницы не затрепещут под его взглядом?
У Хэйко было много мужчин, но никогда прежде ей и в голову не приходило строить подобные догадки. Однако этот мужчина не похож на остальных. И с ним Хэйко частенько погружалась в подобные размышления. Почему? Потому ли, что он и вправду был неповторим? Или потому, что она потеряла из-за него голову, как последняя дура?
Гэндзи обманул все ее ожидания. Он просто встал и приблизился к окну, выходящему на залив Эдо. Он стоял нагим на рассветном холоде и внимательно наблюдал за чем-то, привлекшим его внимание. Время от времени он вздрагивал, но даже не подумал одеться. Хэйко знала, что в юности он прошел суровое обучение у монахов секты тэндаи на горе Хиэй. Поговаривали, будто эти монахи-аскеты умеют по собственному желанию управлять температурой своего тела и способны часами напролет стоять под ледяным водопадом. Гэндзи гордился тем, что они были его наставниками. Хэйко вздохнула и пошевелилась, сделав вид, будто повернулась во сне, и тем самым заглушила едва не вырвавшийся у нее смешок. Очевидно, Гэндзи не настолько хорошо усвоил науку тэндаи, как ему хотелось бы.
Но Гэндзи не обратил ни малейшего внимания на вздох Хэйко. Даже не взглянув в сторону девушки, он подхватил старинную португальскую подзорную трубу, настроил и снова уставился на залив. Хэйко охватило разочарование. Она-то надеялась… На что? Всякая надежда, малая или большая, – лишь потворство своим желаниям, и не более того.
Хэйко представила себе Гэндзи, стоящего у окна. Она не позволила себе еще раз взглянуть на князя. Если она забудет об осторожности, Гэндзи непременно почувствует ее взгляд. А может, уже почувствовал. Возможно, именно поэтому он и не обращает на нее внимания. Он ее дразнит. А может, и нет. Хэйко вздохнула. Разве с ним скажешь наверняка? Но на всякий случай девушка предпочла нарисовать его мысленный образ, не открывая глаз.
Гэндзи чересчур красив для мужчины. Из-за этой красоты и не по-самурайски небрежных манер он выглядел Легкомысленным и хрупким – почти женственным. Но внешность была обманчива. Когда Гэндзи раздевался, красивые гладкие мышцы недвусмысленно свидетельствовали о том, что он и вправду получил серьезную воинскую подготовку. Воинское искусство ближе всего к энергии любви. Воспоминания согрели Хэйко, и она вздохнула, на этот раз невольно. Притворяться спящей и дальше было бессмысленно. Хэйко открыла глаза. Она наконец устремила взор на Гэндзи; картина, представшая ей, полностью соответствовала той, которую она нарисовала в уме. Что бы Гэндзи ни углядел за окном, это зрелище полностью завладело его вниманием.
