- Ты не прав, Чучито, - отечески наставлял Петя. - Угощаешь, так не жмись!
- Ребята, - всхлипнул Чучо, - меня уволят.
Петя потрепал его по щеке:
- Эка невидаль! Мы тебя усыновим! Как сына полка...
Вообще-то время в гнезде своем имеет странные свойства. Оно явно относительно! То сжимается до неизмеримых величин, то растягивается беспредельно. В нашем случае оно, конечно, здорово ужалось. Глазом не успели моргнуть, как услыхали Олин голос:
- Петр, плати!
Петя, поперхнувшись красным вином "Христова кровь", кое-как сполз с табурета.
- Ке паса, ми амор? - удивился он по-испански. - За что платить?
- Я выбрала гарнитур - кольцо и серьги.
- Ах, ми амор! - раскинул Петя руки. - Ты еще не знаешь - здесь все даром!
- Надо же, какая свинья, - тихо сказала Оля. - Плати, барбос.
- Все гратис! Даром! - упорствовал Петя. - Здесь угощают! Бери - и носи на здоровье.
- Ошизел! - резюмировала Оля, мило улыбнувшись Чучо.
- Сеньора! - сказал он, падая головой на стойку бара. - Все гратис!
- Это сумасшедший дом! - говорила Оля, таща нас к выходу. - Не нужны мне никакие гарнитуры - только бы в полицию не угодить.
- Друзья! - кричал нам вслед Чучо. - Вернитесь, еще кое-что осталось!
Столик мы купили за углом. Как только я увидел его, понял, что он создан для Оли. Он был каменный, но напоминал Пятое солнце. В глубинах ониксовой столешницы был целый мир. Там что-то поблескивало, перетекало, пульсировало, струилось и заворачивалось спиралью. Это было окаменевшее время.
- Оникс повышает сопротивляемость организма, - наукообразно заметил продавец.
- У моей мамули сопротивляемость - дай Бог каждому, - брякнул Петя, но осекся, глянув на Олю.
Было очевидно, что столик тронул ее душу. Энергия оникса проникла до таких глубин, которых не смогли достичь рубины и бриллианты. Такое, поверьте, бывает в жизни.
- Я буду пить за ним свой утренний кофе, - сказала Оля.
- Мамуля, а мне разочек дашь попить? - подлизывался Петя.
- Барбосам место под столом, - заметила Оля беззлобно. - Неси аккуратненько!
Петя, подобно атланту, взвалил ониксовый стол на плечи. Оля страховала сбоку. А я шел позади, имея в виду подхватить в случае чего набравшегося атланта.
- Стол есть, - сказал он. - Пора и пожрать!
И в этом был, конечно, глубокий смысл.
Мне не хотелось, чтобы читатель думал, будто речь здесь идет о русских забулдыгах. Это не так. Как говорится, не генеральный момент во взаимоотношениях с действительностью. Но когда эта действительность, эта реальная жизнь чрезмерно отягощает, хочется разделить ее тяготы, по меньшей мере на троих. Случается! Простите - случается.
