— А если не захочется?
Халид вдруг стал серьезным и задумался.
— Иногда ты задаешь совершенно идиотские вопросы, иногда — исключительно тонкие. Некоторые так и поступают, но это не путь Искусства. На пути Искусства ты всегда остаешься сам собой, и чем больше удаляешься от точки ученичества, тем тяжелее это дается. Слишком много соблазнов…
— Каких соблазнов?
— Разных. Соблазн овладения силой, соблазн управления людьми, соблазн власти.
Никто от этого не застрахован.
— Вот видишь, а ты упрекал меня в наркомании. Вероятно, судишь по себе?
— Да ни по ком я не сужу. Невозможно предугадать, какой путь кого увлечет. На пути Искусства вообще нет никакого пути.
Мы помолчали. Я отошел в сторонку и попробовал упражняться в «гиперреальности», но мысли шумели и сосредоточиться было невозможно. Потоптавшись в кустах, я вернулся к Халиду. Он откинулся на траву, подложив под голову руку. Снова и снова я рассматривал его лицо. Он был похож на тысячи своих единоплеменников — смуглый, черноволосый, слегка небритый, с большими черными глазами. Его трудно было узнать в толпе.
— Халид, расскажи мне об Искусстве.
— Как всегда, в двух словах?
— Можешь в трех.
— Ладно: Искусство — это искусство.
— Очень понятно.
— Кто может, пусть скажет лучше.
Снова зависло молчание.
— Хорошо, — вернулся я к разговору. — Кто основал Искусство, где оно возникло, как ты научился ему?
Халид лениво жевал травинку.
— Это тайна?
— Да нет. Когда-нибудь ты узнаешь все в тонкостях, но тебе это будет безразлично. Пока ты ждешь конкретных ответов, вернее, их ждет твой ум. Пусть так. Кое-что сказать я все-таки могу. Ты же знаешь, я приехал из Афганистана.
Эта страна не всегда была тем, что есть сегодня. Когда-то она называлась Уддияна и была частью Индии. Еще раньше… Допустим, это неважно. В Уддияне родился Падмасамбхава — величайший маг, принесший в Тибет буддизм. Мало кто знает, что Падмасамбхава был человеком Искусства, и с его помощью он стал вначале магом, потом буддистом, потом великим учителем, и, наконец, святым. Но это просто пример. Искусство никто не создавал — оно было всегда. Тысячи людей Искусства жили и умерли в полной безвестности, но это не помешало им достичь величайшего совершенства. На самом деле, они и не подозревали, что имеют отношение к Искусству.
— Значит, Искусство — это не учение?
— Конечно, нет. Это дух, который наполняет некоторые методы.
— Какие методы?
— По сути, любые. Христианские, буддийские, фрейдовские — не имеет значения.
