Стаффи угрюмо протиснулся к одному из столов, облепленных жующими людьми, и молча выхлебал питательную, но совершенно безвкусную баланду. По соседству с ним двое голодранцев, чавкая, лапидарно обменивались впечатлениями:
– Видал? – спросил один, тыча грязным пальцем в окно.
– Мор будет, – заверил его второй.
– Не, война. Точно война.
– С кем?
– Когда прилетят, тогда узнаем с кем.
– Откуда прилетят?
– Оттуда. – Палец показал на потолок.
– Ну так я и говорю, мор будет. Как тараканов… к ентовой матери.
Стаффи проглотил последний кусок хлеба, по вкусу похожего на картон, вытер руки о штаны и громко сказал:
– Вот уроды. Пожрать спокойно не дадут. – Нарочно громыхнул миской и двинулся к выходу.
Оба голодранца мгновенно вскинулись, побросали убогую еду и заорали вслед обидчику:
– Ах ты гнусь. А ну стой!
Стаффи толкнул им под ноги взвизгнувшую девку с полной миской в руках и припустил что есть сил. Пробежав целую улицу, оглянулся. Преследователей не было видно. Вероятно, запутались в девке и на ней выместили обиду. Стаффи остался доволен публично выраженным протестом против гадкой кормежки и хамского обслуживания.
Что делать дальше и как еще демонстрировать всем и каждому свое недовольство, он пока не знал. Солнце поднялось уже высоко, к полудню. Было жарко, и запах гари усиливался. От него болела голова. Стаффи отыскал половинку скамьи из пластикона – вторая половина оплавилась и торчала сбоку корявой припекой, – и утвердившись на ней, принялся разглядывать правую руку.
На запястье крепким, долго не стирающимся гелем были кем-то старательно выведены очень странные слова: «Первого числа, два пополудни, поляна у Горькой Лужи, ознакомительное собрание, не опаздывать». То есть «кем-то» наверняка был он сам, больше вроде некому. И слова, взятые по отдельности, были совсем нормальными. Но целиком отдавали полным кретинством.
Первое число – это сегодня. Горькая Лужа – местная достопримечательность, небольшой пруд за городом, воняющий горечью, от которой першит в горле. Известно было, что в нем живут призраки – гигантские мокрицы, сожравшие уже не один десяток человек. Так какого ляда ради ему тащиться туда, ломал голову Стаффи. Какое там еще собрание? Этих самых мокриц, может быть, собрание?
Но ведь зачем-то он накарябал это послание у себя на руке. Значит, хотел, чтобы оно перешло в новый реал, не исчезло вместе со старым шмотьем и памятью. То есть это важно, догадался Стаффи. К тому же, возможно, там удастся чем-нибудь поживиться. Например, раздобыть мокрицу и водить ее на поводке в качестве охранника.
