– А Конкурс? Он останется?
– Ничего не останется, – мрачно пророчествовал Раф. – Ни Конкурса, ни нас с тобой. Хорошо, если планета Земля не…тся совсем.
Кубик уселся на стол и скукожился.
– Страшно, – сказал он сипло.
– Поджилки трясутся, – поддакнул Раф.
– И это все устроили мы? В смысле – Центр?
– Ну уж нет. Лично я заламывать руки и ползать на коленях не собираюсь. Не мы же их всех лысыми неграми сделали. Народ хочет справедливости. Он ее получил. Так? Объективная самопроизвольная трансформации реала в соответствии с заданными параметрами. Ты вспомни, с чего это все началось.
– С чего?
– С зависти. Желание справедливости растет четырьмя ногами из зависти. И только одной ногой из чего-то еще.
– Да это понятно. – Кубик махнул рукой, словно муху отогнал. – Но почему же это все так… тупо? Как будто живем среди дебилов. Высшая школа сразу исчезла, ты помнишь? Как языком слизнуло… это… животное такое было… не помню название.
– Корова.
– Вот-вот. А ты заметил, что люди на улицах одеты… как страшилки на Хэллоуине?
– Одежда украшает человека. Справедливость требует, чтобы она украшала всех одинаково… или одинаково уродовала.
– Вот-вот, – повторил Кубик. – Почему же всегда выбирается минус, а не плюс? Уродство, а не наоборот? Вычитание, а не прибавление?
– Закон природы? – в шутку предположил Раф.
– Или великий принцип демократии, – серьезно ответил Кубик. – Считай: самоликвидировались – белые, молодые, красивые, слишком умные, кошки, собаки, цветущие деревья, третьего дня, кстати, не видел в воздухе ни одной «тарелки», все стали какие-то облезлые, несчастные, скучные. Глядят друг на дружку с опаской и злобой. Помнишь, две недели назад в Риме – история с инвалидами?
– Чуть весь город не стал инвалидом, – ухмыльнулся Раф.
– Хорошо хоть, локализация ареала произошла. Хоть у кого-то там мозги не протухли. А то сейчас все пересели бы на инвалидные мобили… Слушай, десять процентов за сутки – это как-то уж слишком. Или я пропустил что-то радикальное?
– Да уж. Радикальнее вряд ли бывает, – засмеялся Раф. – Я уже раскрутил эту историю до самого начала. Одна шибко ленивая беременная баба заявила, что донашивать ее пузо должен папаша ребенка, поскольку она-де свою часть отработала, пять месяцев оттаскала, теперь пусть мужик потрудится. А то, опять же, несправедливо получается.
Кубик громко и возмущенно фыркнул.
– Вот стерва. И что?
– Что, что. К сегодняшнему утру уже два десятка беременных мужиков. Тут, в Городе. Рвут и мечут. Грозятся начать убивать всех брюхатых баб. А то и не брюхатых.
