Солнце палило нещадно, палатка превратилась в духовую печь. Я забрался под «Дракона» и в тени, под уютным навесом из карданов, крестовин, тяг и трубок проработал весь день, временами прерывая записи для совещаний с Андросовым по автомобильным делам.
Исследователи вернулись менее унылые, чем вчера издеваясь над Прониным Водитель «Дзерена» очень искусный умелый и находчивый, до сих пор благодаря тяжелой военной школе победоносно справлявшийся со всеми затруднениями, впервые безнадежно завяз в пухлых глинах центра впадины Лишь с большими усилия ми удалось высвободить машину Проехав около пятнадцати километров вдоль обрывов исследователи вы брались на относительно твердую саксаульную равнину Позади нее стояло несколько небольших холмов-останцев с костями гигантских динозавров, примерно таких же, как и в Нэмэгэту На одном из останцев, несомненно лежал целый скелет теперь сильно разрушенный и разнесенный Подтвердилось, что в Ширэгин-Гашуне действительно есть местонахождение динозавров, но небольшое Если бы мы попали сюда в самом начале нашей работы, то, пожалуй, нашли бы его заслуживающим разработки. Теперь же Ширэгин-Гашун не шел ни в какое сравнение с Нэмэгэту, доступен был значительно труднее и содержал материал гораздо худшей сохранности. Очевидным стало сильное преувеличение, допущенное увлекшимся географом, но после открытия Нэмэгэту это не было катастрофой. С легким сердцем мы «закрыли» это воображаемое кладбище.
Шестого октября мы спустились с уступа Барун-Ширэ и направились на восток, рассчитывая обогнуть массив Сэвэрэй и выйти на автомобильную дорогу в Ноян сомон. Здесь котловина, названная нами Занэмэгэтинской, сильно сужалась. При господствующих в Гоби западных ветрах и широком растворе котловины на запад в узкой восточной части нужно было ожидать накопление песков.
Так оно и оказалось. Сплошные бугристые пески начались в десяти километрах от Барун-Ширэ. Около тридцати километров мы пробивались через пески, держась сухого русла, поднимавшегося на маленький перевал между двумя коническими черными горками. Машины едва шли, постоянно зарываясь, и вылезали только по доскам. «Дракон» буквально пахал песок, так как если небольшие, поросшие колючками кочки еще кое-как поддерживали полуторки, то ничего не значили для семи тонн «Дракона».
Я требовал от проводника вести нас другим путем, но Цедендамба уверял, что другой дороги нет и нужно во что бы то ни стало пробиваться здесь. Проделывать назад весь тяжелейший путь через Нэмэгэту было невозможно, но и ехать тут было губительно для машин. В отчаянии мы с Андросовым решили пробиться к горам и там искать пути. Для машины легче идти по большим подъемам, но по твердой почве, чем по песку. Семисантиметровой толщины доски, поддерживавшие нас в носке, изломались в щепки, пока мы поднялись к черному каменистому склону первого холма. Склон оказался крутым, и подъем был очень тяжел для нашей груженой машины. Мы решили взобраться сначала на холм и осмотреть путь. Безотрадная картина представилась нам с вершины. Не по-осеннему жаркое солнце погружало свои лучи в широкие впадины между коническими черными холмами, то острыми, с крутыми склонами, то широко расползшимися между долинками.
