Собравшись за обедом в палатке, мы решили уложиться до наступления темноты, а утром снять лагерь и перебраться к северу для исследования гор Хара-Хутул («Черный перевал») – второго крупного местонахождения, открытого советскими геологами в этом районе. Все остальные работы можно было отложить до больших раскопок в последующие годы, когда попутно будет проведено исчерпывающее изучение Баин-Ширэ. Местонахождение стоило того – в нем заключался поздний этан истории мелового периода.
Мы неторопливо, наслаждаясь отдыхом, пили горячий чай из огромных кружек, курили, потирали обветрившиеся щеки. Даже наша дубленая гобийская кожа уступала свирепому морозному ветру, действовавшему в союзе с солнцем, в затишье еще совсем теплым!
В полузастегнутый вход пробрался на четвереньках «батареец» Иванов. Он казался заметно возбужденным.
– А что полагается за находку здесь скелета? – спросил он меня, выпрямляясь во весь свой огромный рост. Надо сказать, что успехи Андросова и Пронина на поприще палеонтологических находок возбуждали зависть среди нашей рабочей молодежи. Всем хотелось найти что-нибудь ценное, но никак не удавалось.
– Какой там скелет! – пренебрежительно бросил Эглон. Душа старого искателя костей не могла стерпеть такого успеха у зеленого юнца.
– Да, верно, скелет! – убеждал «батареец». – Вот такой – во всю палатку. Здесь близко, пойдемте покажу.
– Ну что же. – сказал я. – килограмм шоколаду за хороший скелет не жалко.
– Он хороший, сами увидите! – обрадовано уверял Иванов.
– Когда же это ты нашел. – спросил Орлов, – только недавно с Яном Мартыновичем ходил работать?
– Вот, вот, они пошли прямо наверх, а я поотстал и подался направо, на красные холмы, где никто не ходил.
– Как же так направо никто не ходил, – вмешался Эглон. – мы с Иваном Антоновичем…
– Снизу идти – направо, а с лагеря будет – налево, туда за поворот обрыва.
– Так бы и говорил, – сурово заключил Эглоп, – ну, пошли, что ли! Чтоб черт бы взял этот скелет, думал, отдохну после обеда, пораньше спать запалюсь, а то устал что-то!
– И немудрено, – отозвался Орлов, – без отдыха сколько времени гоняем.
– А зима? – угрюмо возразил я. – Она не то что на носу – на шее сидит.
– Я что, не понимаю? Я ведь не в порядке протеста! – улыбнулся Орлов.
Мы вышли из палатки и направились к северо-востоку от лагеря, туда, где обрыв плато переламывался под прямым углом и отворачивал на север. По краю плато дошли до шестого (от лагеря) выступа и стали спускаться к большим конусам пурпурной глины, торчавшим внизу. Конусы, точно кокетливыми шапочками, были прикрыты квадратными толстыми плитами песчаника.
