– Ну, а что ты, Павел, думаешь по этому поводу? – Глеб Сергеич обратился к Пашке, который так и просидел весь разговор спиной к нам. – Тебе что, все равно?
– Мне не все равно, – не поворачиваясь, прогундосил бывший Дашкин муж. – Просто я единственный, кто не участвовал в этом заказе, а потому не пострадал.
– И на чьей же ты стороне?
– Я? На вашей, – ответил Пашка и наконец повернулся к нам лицом.
Я видела, что Анжелка, которая уже давно мотыльком прилетела из своего холла на звуки перебранки, с трудом сдержала себя, чтобы не броситься к нему на шею за такую с нами солидарность.
На следующий день на работу явились все, кроме Горыныча. Шаманаев из своего кабинета не выходил, а мы все вполсилы трудились над заказами, которые были временно приостановлены из-за комбината «Вкуснодар».
В обеденный перерыв мы с Анжелкой даже засиделись в соседнем кафе, чего никогда себе не позволяли, поскольку рабочее время было для нас святым.
– Анжел, а ты не помнишь, почему Горыныч уволился от вас три года назад? – спросила я.
– Ну… почему же не помню, помню…
– И почему же?
– Соответственно теперь, когда ты у нас уже совсем свой человек, я, конечно, могу и рассказать…
– Будь добра, расскажи, пожалуйста, – подбодрила я ее.
– Когда вопрос касается Горыныча, то все дело, разумеется, оказывается в женщине! – наставительно произнесла Анжела. – Шерше ля фам, как говорится!
– Как? Опять в женщине?
– Так ведь это же Горыныч! Я ж тебе говорила, что все женщины от него балдеют, и я никак не могу понять, откуда у тебя одной против него такой стойкий иммунитет.
– Не отклоняйся от курса, Анжела, – посоветовала ей я, чтобы поскорее увести от обсуждения столь скользкого вопроса.
– Ну, так я и говорю: как-то к нам в фирму пришла жена Шаманаева и… все! Ты ведь поняла, да? Можно дальше не рассказывать?
– Я, конечно, догадываюсь, – пришлось мне с ней согласиться, – но хотелось бы подробностей.
– А подробности такие, что она в него сразу влюбилась, как только увидела.
– Да ну?
– Вот тебе и «да ну»!
– И что дальше?
– А дальше она стала без конца заходить в «Шамаил», будто бы по делу, а сама – к Горынычу.
– А он?
– А ему чего? Женщина сама пристает и на все готова…
– И он, конечно, не побрезговал? Несмотря на то что Алекс его друг?
– Знаешь, Надя, тут не только Горыныч, а и любой не побрезговал бы. Шаманаиха знаешь какая красавица!
– Неужели лучше Ирмы?
– Ирма рядом с ней – жалкая черномазая старуха. Жена босса, она… даже не знаю, с кем ее сравнить… Она как на старинных портретах… Дело как раз летом было, так она все время в декольте, а шея… С ума сойти, какая шея! До Шаманаихи я даже и не знала, что для женщины может значить какая-то шея… А лицо! Глаза – на пол-лица и синие-синие! Представляешь? И губы… Мне бы такие губы!
