Надо сказать, что мисс Энид Уиндраш принимала близко к сердцу судьбу бородатого человека, хотя многие сочли бы ее чувства отсталыми. Он приходился ей отцом.
Когда она подбежала к сражающимся – а может, потому, что она подбежала, – дела шли тише, хотя оба еще пыхтели со страстью истинных воинов. Человек в цилиндре при ближайшем рассмотрении оказался молодым и темноволосым; квадратные плечи и квадратный подбородок придавали ему сходство с Наполеоном, но вид у него был самый пристойный, скорее уж сдержанный, чем наглый, и никак не объяснял его дикой выходки.
– Ну, знаете! – говорил он, отдуваясь. – Видал я старых ослов, но…
– Этот человек, – надменно воскликнул Уиндраш, – напал на меня посреди дороги без всякой причины!
– Вот именно! – с победоносным ехидством закричал его враг. – Посреди дороги, и он еще говорит – «без причин»!
– Какая же у вас причина? – попыталась вмешаться мисс Уиндраш.
– Та самая, что он шел посреди дороги! – взорвался он. – Идет, видите ли, по современному шоссе и оборачивается полюбоваться пейзажем! Теперь каждый деревенский дурак знает, что шофер не видит его снизу. Если бы я не услышал, что идет машина…
– Машина! – сказал поэт тем сурово-удивленным тоном, каким взрослый увещевает расфантазировавшегося ребенка. – Какая машина? – Он величаво повернулся и оглядел сверху улицу. – Ну, где ваша машина? – язвительно спросил он.
– Судя по скорости, – сказал его враг, – милях в семи отсюда.
Уолтер Уиндраш был истинным джентльменом; к тому же он гордился превосходными манерами. Но надо быть просто ангелом, чтобы сразу примириться с человеком, который только что отдубасил вас, как боксер, и увидеть в том же самом существе, с тем же лицом и голосом, дорогого друга и доброго спасителя. Первые его фразы были несколько натянуты; но дочь вела себя мягче и великодушней. По здравом размышлении она решила, что молодой человек ей, скорее, нравится – аккуратность и сдержанность не всегда раздражают женщин, навидавшихся высшей богемной свободы. К тому же не ее схватили за горло посреди шоссе.
Бывшие враги представились друг другу; молодой человек с удивлением узнал, что оскорбив или спас знаменитого поэта, а поэт – что его обидчик и спаситель – начинающий врач, чью медную дощечку он уже видел где-то неподалеку.
– Ну, если вы врач, – опрометчиво пошутил Уиндраш, – вы нанесли урон своим коллегам. Я думал, вы, медики, любите несчастные случаи. Если бы шофер меня не додавил, вы бы меня прикончили ланцетом.
