Яна не успела приступить к повествованию, как в палату протиснулся ошалело вращающий глазами Эдик.
– Как прошел тот парень? – кивнул Руденко на окно и вонзая жесткий взгляд в охранника.
– Кто-о? – изумился тот.
– Кто-кто, – зло передразнил Руденко, – конь в пальто!
Эта реплика отнюдь не подвинула Эдика к пониманию происходящего. Он косился на Милославскую, с недоумением глядел на Руденко, тревожно озирался, заглядывая в темные углы палаты, словно там таилась разгадка.
– Кто приходил сегодня к Санталовой? – не сводил Три Семерки разгневанно-вопрошающего взора с Эдика.
– К ней никого не пускают, – отозвался он.
– Кто тут на этаже? – как-то бестолково спросил Руденко. – Ординаторская закрыта. Тишина – приходи, бери, убивай!
– Я сейчас, – охранник выскользнул из комнаты.
Ровно через минуту он вернулся в компании смазливой перепуганной сестрички. Она боязливо жалась и хлопала ресницами.
– Где вы были? – директорским тоном спросил Руденко. – Почему в больнице посторонний?!
Девица в белом халате только пожимала плечами.
– Я не знаю, посещения давно окончились… – оправдывалась она.
– Ясно, как дважды два, – вмешалась Милославская, – он проник в больницу, когда были приемные часы, спрятался где-нибудь в укромном месте – это не так-то сложно – а потом, когда все разошлись, вышел, чтобы перезать трубки и таким образом лишить Санталову жизни.
– Где свидетели? – осек Яну Три Семерки.
– Перед тобой, – без раздражения, но весьма выразительно ответила Яна, – или я не в счет?
Он бросила на него взгляд, полный гордого вызова.
– Серега, – скомандовал Руденко подчиненному, – за мной. А ты, Вась, – обратился он к Самойлову, – оставайся здесь.
Дав показания, Яна задержалась в кабинете Руденко. Лейтенант как всегда налегал на портвейн.
– Магазин классный появился, «Три семерки» называется, – оживленно говорил он, – там всегда портвешек наличествует.
Руденко пригладил обеими ладонями свои роскошные усы. Яна знала, что этим по-казачьи широким жестом Руденко маскировал иногда – растерянность, иногда – агрессивность, и зачастую – бойцовскую жесткость, вступающую в противоречие с его природным добродушием.
– Интересный оборотец, – махнув полстакана, продолжил он, пытаясь вывести Яну из задумчивости, – Санталова едва с жизнью не распрощалась, проститутку убили…
Последовал долгий вздох.
– Теперь-то ты убедился, что не все так просто в этом деле? – подняла на него рассеянный взгляд Яна, – сегодняшний инцидент означает, что Санталову на вечеринке не застрелили только случайно.
