Как говорится, делайте выводы.
Заметив Ксюшин взгляд, Васильев отвернулся. Он бы и хотел высказать все, что накипело у него на душе, но сейчас сделать это было невозможно – слишком тяжело все это было для него. Рязанкина опустила ручку на листок и машинально нарисовала очередную спираль. Решение она уже приняла.
Не успел отзвенеть звонок, Рязанкина подошла к парте Гребешкова.
– Возвращаю, – улыбнулась она, кладя на Юркину тетрадь ручку.
– А чего, еще целый день! – пробубнил он, заметно теряясь рядом с Ксюшей. Всегда безукоризненно одетая, с безупречным маникюром и идеальной прической – рядом с Рязанкиной не терялся только слепой. Опомнившись, что он все еще сидит, Гребешков вскочил. Но тут почувствовал еще большую неловкость, потому что теперь смотреть на Рязанкину ему приходилось сверху вниз – он был очень высоким, Ксюша очень низкой. – Возьми, короче, себе, – пробормотал он, запутавшись окончательно, и упал обратно на стул.
– Рязанкина, не теряйся, – не выдержал этой нарочитой театральщины Васильев. – Завидный жених! Голодной не останешься!
Ксюша пропустила замечание Андрюхи мимо ушей. Еще немного постояла на месте.
Издергавшийся Гребешков сунул, наконец, злополучную ручку в кулак Рязанкиной и стал выбираться в проход.
Но выйти не успел. Дверь класса распахнулась, и на пороге возникла невысокая полная женщина с фиолетовыми волосами, на пухлых щеках ее еле держались очки. Болезненно скривившись, она оглядела класс и только потом, опасливо косясь на замерших учеников, прошла в дверь.
– Так, – произнесла она с одышкой. – Юрий Леонидович, я к вам!
Это была мать Павла Быковского, того самого парня из их класса, которому больше всего досталось во время драки на новогодней вечеринке.
9-й «Б» с любопытством уставился на нее.
Червяков сначала долгим взглядом посмотрел на Быковскую, а потом повернулся к своим подопечным.
– А вы что замерли? – недовольно воскликнул он, вскакивая со своего места. – Быстро на перемену!
Быковская поморщилась и с какой-то обреченностью посмотрела на зашевелившихся девятиклассников.
– У меня к вам серьезный разговор, – заговорила она, не дожидаясь, когда уйдет последний. – Надо что-то делать. Просто так этого оставлять нельзя. Мы его потеряем!
– Вы о Павле? – насторожился Червяков, с ходу не разобравшись, о ком идет речь. – У него что-то со здоровьем?
– И со здоровьем тоже!
На этих словах из класса вышел Когтев, и дверь за ним закрылась.
