– Как он сыграет, если у него рука вывихнута! – как за спасительную соломинку хваталась за оговорку подруги Репина.
– А он одной рукой!
– Слушай, Лер, давай лучше к нам, – вдруг предложила Ася. – У нас елка живая. Отец гитару достанет. Будет весело! У Быковского – мать, она ничего нам не даст сделать. А мы погадаем. Если мою мать раскрутить, то она на что угодно погадать может. Она спец в этом деле.
– А как же Павел?
Вот ведь заело у нее с этим Павлом! Может, его тоже позвать? Только это уже перебор будет. Салата на всех не хватит. Хотя, черт с ним, с салатом…
– И Павла позовем.
– Нет, он мать одну не оставит.
Такие разговоры у них продолжались каждый день, пока не настало время принимать окончательное решение. Гараева в последний раз спросила, не пойдет ли Ася к Быковскому. Репина в последний раз ответила отказом, и они разошлись.
И вот теперь Ася сидела в своем любимом кресле, натянув плед до подбородка, и задумчиво глядела в темное окно. Как же хорошо – помечтать в одиночестве! Если это можно назвать одиночеством – когда у тебя перед носом скачут два чертенка, из кухни в комнату постоянно бегает мама, папа, наконец-то, расстался со своей книгой и взял в руки гитару.
На столе появились свечи, отчего елка, занявшая целый угол, заиграла неожиданными красками. Каждый шарик по-своему отражал свет живого пламени, искрился и переливался. Братьям Ася купила боксерские перчатки – пускай друг на друге отрабатывают боевые приемы. Может, тогда они меньше будут висеть на ее шее? Маме были преподнесены фартук и полотенце. Папа любовно прижал к груди комплект новых струн. Свои подарки Ася не разворачивала, решив оттянуть радостный момент на потом. Вот отзвучат куранты, весело звякнут бокалы, тогда можно будет и подарки посмотреть.
А пока еще длилась предновогодняя суета: мама наполняла глубокие миски салатами, отец настраивал гитару, – можно было спокойно посмотреть в украшенное витражами окно. Соседний дом был непривычно светел, горели даже те окошки, где обычно никогда не зажигали свет, мигали нарядные лампочки, выставляли напоказ свои украшения елки.
Эх, хорошо! А как будет хорошо, когда закончится зима, наступит весна и сбудется все-все, о чем загадывалось этой ночью?!
Что же ей пожелать?
О Павле Ася думать себе запрещала. Зачем это она будет о нем думать, если рядом – Лера, и предавать подругу все-таки нехорошо? Лучше она о нем подумает потом, когда Гараева уедет.
За последнее время образ Быковского немного потускнел. Нет, нет, у нее все так же сильно стучало сердце, когда она подходила к нему, она все так же не могла спокойно смотреть ему в глаза, она все так же не всегда слышала, что он говорит, потому что звук его голоса завораживал. Но все это было уже каким-то не таким.
