Генка добавил сверху свой рюкзак и упал на соседнюю кровать.
– Куда опять уселся? – тут же отозвалась на скрип кушетки бабушка. – Для твоей задницы стулья есть. Нечего одеяло просиживать! Учишь вас, учишь, а вы все такие же неблагодарные, как ваша мать. Как связалась с этим чертом…
Сидоров ударил по клавише магнитофона. Закуток взорвался оглушительными звуками, скрывшими бесконечные сетования бабушки на несчастную жизнь и безрадостное будущее внуков.
Глава пятая
Мышка бежала, хвостиком махнула…
– Ну что, кузнец своего счастья? Проснулся?
Генка непонимающе захлопал глазами – перед ним на пороге квартиры стоял милиционер Пушков.
– Так я… – промямлил Сидоров. – Это…
– Ага, пришли за тобой? – суетилась за его спиной бабушка. – А это хорошо, хорошо. Давно надо было тебя забрать!
– Ба, не начинай! – Генка побежалв комнату, оставив милиционера стоять на пороге.
– Это что же за поколение пошло, – переключилась на стража порядка бабушка. – Никого не слушают. Ничего святого не осталось!
Милиционер хмурымвзглядомокинулневысо-куюседоволосуюженщинуи шагнулв квартиру.
– Что ты тамделаешь? – крикнулон в закрытую дверь.
– Одеваюсь, – отозвался Сидоров, и в комнате что-то упало.
– Шевелись там! – подогнал его Пушков и прошелся по узкой прихожей.
– Ой, а натоптал-то, – посмотрела на его грязные ноги бабушка. – Это что ж такое? За вами же не наубираешься.
Милиционер даже головы в ее сторону не повернул.
– Шли бы вы отсюда, гражданка, – процедил он сквозь зубы, демонстративно перекатываясь с мыска на каблук и обратно, при этом так сильно опуская мысок на пол, что остатки снега летели во все стороны.
– Вот охламон, навязали тебя на мою голову, – запричитала бабушка, увидев Генку с рюкзаком в руках. – Ты такой же бестолковый, как твоя мать. И кончишь так же, под забором! Всю душу вы у меня вымотали, все нервы истрепали…
Конца этой тирады Генка не дослушал. Он подхватил куртку и выскользнул на лестничную клетку. Следом вышел милиционер. С улыбкой Генка повернулся к нему, чтобы хоть как-то загладить неоправданные обвинения бабушки, но сильный удар в грудь отбросил его назад.
– Если ты меня еще хоть раз заставишь сюда приходить, я тебя по стенке размажу! Понял? – Пушков равнодушно потирал ушибленные костяшки пальцев. – Если я тебя завтра в восемь часов не увижу около школы, то ты у меня кровавыми слезами умоешься!
Генка наконец смог вздохнуть и закашлялся.
– С твоими истериками пусть родственники разбираются, а мне они не уперлись!
