– Я все понял, шеф! Сделаю! Никто ничего лишнего не вякнет, это моя забота.
– Вот и хорошо! Работай, Сулема. Знаешь, за что трудишься. Иди, мне тоже надо подготовить собственную канцелярию к проверке.
Сулейманов вышел, Жилин позволил себе выпить сто граммов чистого спирта.
Пройден и второй, главный этап операции. План пока действует без сбоев. Что будет дальше?
А вот это одному господу известно.
Он сел за стол, выдвинул ящики, достал оттуда толстые папки, перевязанные бечевой, и принялся просматривать документацию.
...Три года пролетели как один день.
Дмитрий Сергеевич Жилин возвращался из отпуска, который впервые за эти три года провел вдали от тайги, в Москве. В купе было душно, и он вышел в тамбур, закурил. Он возвращался на свой прииск, чтобы довести начатое более трех лет назад дело до логического завершения. Тогда удалось все! Провести акцию, тщательно ее спланировав и организовав, и завладеть золотом. Выдержать колоссальный прессинг следствия, продолжавшегося почти полгода. Следствия, так ни к чему и не приведшего. Золота не нашли, преступников тем более. Единственное, что стало результатом действий различных следственных бригад, так это то, что на прииске был введен жесткий, строжайший, не подчиненный ему, начальнику прииска, режим тотального контроля над всем и вся, что происходило на золотодобывающем предприятии. Отставной офицер КГБ официально являлся заместителем и помощником начальника прииска, но фактически же имел больше полномочий, чем его начальник. Без капитана запаса Бирюкова Василия Ивановича Жилин уже не мог сделать и шага, в прямом смысле этого слова. Этот новоявленный комиссар только что в производство, в котором ни черта не смыслил, нос свой не совал. А в остальном везде сумел забросить сети, создав целую армию стукачей, по мелочам сдававших ему друг друга. И отправка золота теперь осуществлялась по-иному: так же на вертолете «Ми-8», но всякий раз меняя маршрут по ходу полета.
Бирюков даже настаивал на том, чтобы прииск был огорожен двумя рядами колючей проволоки, с контрольно-следовой полосой между ними и вышками по углам. Но взбунтовались рабочие, для которых эти вышки и запретка напоминали недалекое прошлое. Их поддержал Жилин, сообщивший в Верхотурский райком партии о методах работы представителя КГБ. Бирюкову прижали хвост и сбили спесь, но не искоренили неуемное увлечение шпиономанией. Не получив добро на одно, Бирюк, или Скунс, как звали его все на прииске, разрабатывал новые планы, и иногда создавалось впечатление, что капитан перестал дружить с собственной головой. Но он работал, действовал, пусть и игнорируя мнение окружающих, что, надо признать, дало и свои положительные результаты. При нем на прииске установилась жесткая дисциплина, которая теперь Жилину была только на руку. Заместитель по режиму взял на себя львиную долю его, Дмитрия Сергеевича, обязанностей, что тоже было неплохо. Другое дело – новый начальник милиции, которого прислали из того же Верхотурска с понижением вместо погибшего в авиационной катастрофе Ипатьева. А понизили некогда заместителя Верхотурского РОВД майора Никитина Вячеслава Владимировича за его неумеренное увлечение спиртными напитками и аморальный образ жизни. Никитин, особенно выпив, готов был волочиться за любой юбкой. Результат – развод с женой и назначение на должность в Рахтур, чему последний был только рад.
