Джим спустилась в гостиную, но Майлса там не было. Наверное, он сам еще не встал, решила Джим. А меня поднял в такую рань. У, Волосатый! Но Грэмси, сервирующая стол к завтраку, опровергла предположение Джим.
– Мистер Вондерхэйм принимает ванну. Он встал больше часа назад.
– И что же, все это время он сидит в ванной? – удивилась Джим.
– Да, – ответила Грэмси, смахивая со стола крошки от сандвичей. – Мистер Вондерхэйм может принимать ванну два или три часа.
Джим не удержалась и покатилась со смеху. Майлс барахтается в ванной несколько часов! Ну совсем как девчонка! Все-таки не зря Джим подозревала его в девчоночьих повадках… Грэмси бросила на Джим строгий взгляд, и девушка смолкла.
– А что такого? – спросила она Грэмси. – Уж и посмеяться нельзя. Ведь Майлс, правда, как девчонка…
Грэмси не выдержала и улыбнулась. Она не могла оставаться серьезной рядом с этой смешной девчушкой, больше похожей на озорного ребенка. Бог не дал Грэмси своих детей, поэтому она с удовольствием нянчилась с чужими. Джим, пришедшая в дом Вондерхэйма, была для нее манной небесной. Вот с кем можно было по-настоящему отвести душу…
– Мистер Вондерхэйм просил, чтобы я пресекала твою… гм… гм… чрезмерную активность, – посерьезнела Грэмси. – Чтобы следила за твоей речью и твоими манерами. Конечно, мне сложно это делать, ведь я и сама – простая женщина. Но ты должна мне помочь, Джим. Ты ведь не хочешь, чтобы из-за тебя у меня были неприятности.
Конечно же, Джим не хотела, чтобы у доброй Грэмси были неприятности. Но она отдала бы все что угодно за то, чтобы эти неприятности были у Змеюки-дворецкого. Он, как обычно, незаметно вошел в гостиную и наблюдал за женщинами. Джим увидела его лишь тогда, когда уронила на пол вилку, которую подала ей Грэмси.
– Черт, Змеюка… – прошептала она вполголоса. – Опять таращится…
– Вы что-то сказали, юная леди? – сухо поинтересовался Питер.
– Ничего, ничего, Питер, – ответила Джим, с трудом перебарывая великое желание наговорить Змеюке гадостей. – Вам, наверное, послышалось. Я беседую с Грэмси.
– Кухарка, – пренебрежительно произнес Питер, – не лучший собеседник для юной леди, которая хочет завоевать положение в свете…
– Дворецкий, – тем же тоном произнесла Джим, – вряд ли может указывать юной леди, с кем ей общаться…
Грэмси прыснула. Питер же густо покраснел. Джим чувствовала, что играет с огнем, – от Змеюки исходил густой душок негатива, – но все же не смогла сдержаться. Если бы Змеюка осуждал ее саму, Джим еще как-то смогла бы справиться с собой, но дворецкий хотел унизить Грэмси. А этого Джим не могла ему спустить.
