– Да понимаешь, Пашка, я же не мог прямо в кустах все тебе рассказывать, – стал оправдываться Саня. – Тем более, я сам только тогда все понял, когда их разговор услышал. А потом же мы как рванули! Ну не успел. Думал, сегодня и расскажу все в подробностях.
– Мог бы и сегодня не успеть, – трагическим тоном произнес Пашка. – Вот оторвали бы мне уши, чем бы я тебя слушал?
Саня засмеялся:
– Тебе оторвешь! Вон, качки в грязи копаются, сами не рады, что с тобой связались. Пошли лучше быстрее. Я у твоей сестры хочу узнать про Черный фолиант.
– Черный… чего? – переспросил Пашка.
– Книга такая старинная, в которой записан секрет превращения всяких там ненужных веществ в золото. Мне отец рассказывал. Понимаешь, что я подумал: Буздырин нашел эту книгу и сейчас как раз занимается алхимией. Ты вспомни вчерашний котел.
Пашка махнул рукой:
– Спросить-то мы спросим, а что толку? Может, Настя ничего про это не знает. Нам, Чибис, своим делом надо заниматься, а не за буздыринцами следить. А после сегодняшнего я их вообще видеть не хочу. У них свои дела, у нас свои. Будем потихоньку обшаривать свою церковь – обязательно вычислим клад.
– Да разве я против? – оправдывался Саня. Ему было ужасно неловко оттого, что он не все рассказал Пашке. – Но понимаешь, церковь ведь никуда не убежит. А Буздырина ни на минуту нельзя упускать из виду. Не малину же он приехал собирать! Герка правду сказал, я точно знаю. Геракл, когда хвастает, ничего утаить не может. Ты погоди, я к нему еще наведаюсь. В компьютере пошарю…
Когда ребята вошли во двор Пашкиного дома, Настя как раз надевала Бармалею ошейник – не настоящий, а против блох и клещей. Она была так увлечена этим полезным занятием, что даже не заметила красного Пашкиного уха. На всякий случай тот прикрыл его отросшими рыжими волосами.
Бармалей смешно крутил головой и дрыгал передними лапами: пытался снять с себя непривычную обновку.
– Павлик, а к отцу какой-то иностранец приходил. Я сказала, что Иван Кириллович в Москве до конца недели, он и ушел. Скажи про него папе, если будет звонить. А кто придумал ребенку такое страшное имя – Бармалей? – спросила Настя, поправляя ошейник. – Да вы только посмотрите на эту мордочку! Нет, я буду звать его Барми.
– А пасть у твоего Барми ого-го, – сказал Пашка. – До самых ушей. Подожди, вот вырастет, тогда поймешь, что это самый настоящий Бармалей. Бармалюга.
– Все, можешь идти гулять. – Настя легонько подтолкнула щенка. – Никакие блохи к тебе больше не пристанут. А потом мы тебя специальным шампунем вымоем. Надо, Павлик, следить за собакой.
