С середины этой страницы Мечник нервно заходил по комнате, достал сигарету, стиснул ее губами до того, что губы стали бесцветными, но не закурил.
– И дальше что? – выкрикнул он, когда Крестов остановился.
Тот вздохнул и закончил:
– «Если бы он меня позвал, предложил бежать или что-то в этом роде, я бы все бросила…» Ну, дальше в том же духе.
– Безобразие!
– Да, да, – горько крякнул Крестов. – А ведь была со мной. И тем не менее все бы бросила…
– Какое… какая… – Мечник не находил слов и выбросил сигарету.
Крестов исподлобья следил за Мечником. В уголок рта его улиткой заползла улыбка.
– А знаешь – да, конечно, изменила, пусть в мыслях, – но я почти доволен, что ты вот так… Короче, что тебе плохо… Ведь, извини за сентиментальность, но мое сердце принадлежит Ирен, а ее в какой-то степени – тебе, а значит, и мое… Поэтому я здесь, у тебя, ближе к сердцу… И рад, что ты по крайней мере страдаешь.
– Странный ты человек, Крестов, – раздраженно заметил Мечник. – Тебе чуть не предпочли другого, а ты рад…
– Но и тебе ведь предпочли.
Мечник снова взял портсигар, но затем кинул его обратно на стол. Портсигар проскользил через полированное поле и остановился на самом краю.
Крестов, проследивший пробег портсигара, перевернул страницу.
– Послушай это и утешься.
«26 марта, четверг
Ничто так не укрепляет любовь, как препятствия. Хотя слыхала, что обстоятельства для развития любви должны быть благоприятными. Но минуточку: не для любви, а для романа. Здесь же подлый Крестов прочувствовал мои планы и устроил так, чтобы я осталась дома. Я была несчастлива; какая это гадость быть несчастливой: в душе холодный дождь, стоишь под ним и как ни пытаешься войти в дом – отвлечься, думать о другом, забыть, – не получается. Крестова я просто презираю, его голос выводит меня из себя, мыслями лечу к Мечнику…»
Крестов замолчал.
– Ты не расстраивайся, – посочувствовал ему Мечник. – Капризная, противоречивая особа…
– Да, Ирен противоречива, для нее нет правил. Слушай дальше.
«Чем больше я люблю одного, тем больше люблю другого».
– Как так? – схватился за сердце Мечник.
– «Чем больше хочется приласкать, приласкаться к одному, тем больше – к другому. Что это? Не знаю. Но это такое благодушие…»
– После этих телячьих нежностей смотри, какой прагматизм.
Крестов перекинул блок страниц до места, отмеченного закладкой:
– Здесь на уголке начерчен треугольник. Равнобедренный. И вот комментарий.
«Треугольник – геометрическая фигура, в каждом углу которой встречаются противоположные стороны. Так или не так? Не могу уловить этого в математическом плане. А так, в жизни, это значит: каждая сторона знает, что в другом углу прилежащая к ней сторона встречается с противной, которая в то время ее замыкает. Крестов знает про Мечника и тем не менее поспешно задергивает штору, если я в комнате в одной рубашке. Мечник знает про Крестова и ворчит, если у меня слишком открытое платье…»
