– Разумеется, они же Ушедшие, – улыбнулся Крэйн. – И как далеко они сейчас находятся?
– Этого никому не дано знать. Единственное, что известно точно, – они потеряли связь с нашим миром и никогда больше не вернутся.
– Так зачем же им молиться?
– Мы просим их проявить милость, мой шэл.
– Но ты же сам говоришь, что они покинули наш мир навсегда!
– Навсегда, мой шэл, – подтвердил Витерон, поглаживая кружку и глядя куда-то в сторону. – Молитва – это не только воздаяние, это также путь искупления греха. Мы пытаемся снять с нашего мира тот грех, из-за которого Ушедшие сочли нас недостойными. Возможно, наши молитвы не достигают их, но наша святая обязанность – призывать их. Так заведено.
Даже покинув нас, они могут явить нам свою милость.
– Какую же?
– Они могут послать в этот мир нового бога. Которому будет по силам восстановить порядок, царивший здесь когда-то.
– Ты кажешься неглупым, жрец Витерон, – заметил Крэйн. – Но это, надо думать, лишь видимость. Ты действительно считаешь, что до ухода богов наш мир был лучше? Так мыслит чернь. Только потому, что чернь всегда недовольна своим положением, она мечтает о тех временах, когда ей будет житься лучше, но, поскольку они никогда не настанут, довольствуется сказками о том, как хорошо ей жилось в прошлом. Мне неприятно слышать, что жрецы разделяют мнение черни.
Он намеренно добавил в голос ледяную строгость, Витерон застыл от страха, пальцы, тянувшиеся к блюду, замерли.
– Мой шэл, несомненно, разбирается в этом лучше своего покорного слуги, – зачастил он. – Прошу простить меня, если мой недостойный язык подвел меня. Я лишь хотел сказать, что сами люди, населявшие наш мир во времена правления Ушедших, были более наделены добродетелью, чем те, которые обитают в нем сейчас. Несомненно, славный род Алдион – то немногое, что осталось от былого, чернь же во все времена оставалась чернью.
– Значит, в те времена не было убийств? В те времена не плодоносил тайлеб и фасх не туманил мозг? Верить в изначальную благость человека – это слабость, мой дорогой Витерон, это удел тех, кто, не будучи в силах проявить добродетель самостоятельно, пытается спрятаться за добродетелью толпы. Убийца, приговоренный к погружению в ывар-тэс, всегда будет считать, что изначально, едва появившись на свет Эно, он был безгрешен, лишь независящие от него причины виноваты в том, что ему пришлось взять в руки стис.
– Убийства были всегда, любое зло неизбежно. Но в те времена, когда ныне ушедшие боги смотрели за нами, добродетель имела совсем другую цену, нежели сейчас. В наше время проявление добродетели считается слабостью…
