— Разумеется, вы втроем взяли сторону Джека.
— Считай, что так. Джек был прав.
Всех пятерых, объяснил Шериф, распирало от злости. Они вышли из Манго чуть позже, чем Мильтон вернулся в Треизо. Они не дошли еще до Дозорного перевала, а кругом давно была черная ночь. Они шли по гребню, встречая грудью сильный, злой ветер, уже по-зимнему студеный. Ветер, который, как сказал Мео, наверняка дул из раскрытых могил: высоко на холмах были кладбища, где он, Мео, не хотел бы лежать даже изрешеченным пулями трупом. Не было видно ни зги, но все собаки в округе лаяли, чуя, что по гребню идут люди. Кобра, который терпеть не может собак, каждый раз отзывался на лай руганью. Он закутался в одеяло и натянул его на голову, отчего стал похож на монахиню, поносящую всех святых. И если учесть ругань крестьян по адресу собственных собак, выдававших своим рвением существование и местоположение жилищ, выходило, что весь свет ругается. Остальные четверо, скрежеща на ходу зубами, тоже мысленно чертыхались. Они были убеждены, что Паскалю все приснилось или попросту вздумалось пофорсить — вот, мол, какой я умный, — а они за это шкурой плати. Больше всех, понятно, психовал Джордже: во-первых, ему не нравилась группа, во-вторых, то, что старшим назначили Шерифа. «Если считается, будто я недостоин командовать этой четверкой голодранцев, — наверняка думал он, — можно представить, как на меня смотрят в отряде и что за карьеру я сделаю у партизан».
Потом их вывел из себя Мео, недовольный, что из Манго они отправились натощак, и предложивший поужинать в одном доме на отшибе, там его как-то раз покормили на славу — его и беднягу Рафе. Собственной выпечки свежий хлеб, наваристый суп, правда пресноватый, и грудинка — ешь не хочу, белая как снег, с розовым в середке. Все согласились, что можно зайти, хотя место было страшно неудобное: дом стоял далеко внизу, под горой. Они спустились по тропинке, на которой недолго и шею сломать, ночь была черная как смола, и в то же время словно одушевленная, она рождала оптический обман — разверзавшиеся на каждом шагу бездны. Они добрались донизу, и тут оказалось, что Мео не может отыскать дом; чтобы найти его, им пришлось разделиться и разойтись в разные стороны. Стена дома до того потемнела от непогод, что уже не белела во мраке, как белеют привидения. Наконец дом нашел Кобра, он зацепился штанами за колючую проволоку, огораживающую двор. Кобра привлек к себе внимание остальных смачной бранью отъявленного богохульника. К счастью, там не было собаки, иначе она бы бросилась на него, и Кобра как пить дать пристрелил бы ее из автомата, и тогда бы уже психанул Шериф, и они бы с Коброй, сцепившись, катались по грязи, потому что Шериф всегда психовал, когда пристреливали собак.
