Крэмм развернулся в седле и пристально всмотрелся в небо, прежде чем перевести взгляд на кибера, кожа которого в сгущавшихся сумерках отливала перламутром. За ними следовал Элджин, зорко следивший за прилегающими холмами и небом.
— Как дела, кибер? — Голос Крэмма эхом пронесся над дюнами. — Вы еще не придумали, как превратить все эти кустарники в богатство?
— Проблемы планеты решаются не так скоро и просто, мой господин, — ответил Мид спокойно. — Мы скоро приедем?
— Что, тяжело? — За этим последовал низкий раскатистый смех Крэмма, который, казалось, рвался прямо из его живота. — Не обижайтесь, кибер, вы и так держались молодцом. Другой на вашем месте давно бы уже выдохся. — Он снова засмеялся. — А так у вас будет повод вспоминать Клиг. Наш дом, — объяснил он. — Тот, кто его строил, дал такое название. Давным-давно.
Очень давно. За это время зародилась раса зеленоглазых светлокожих мужчин и женщин, чьи головы украшает пламя. Гордость, подумал Мид отрешенно. Нищая, но гордая планета. Ее создателям удалось сделать Солис неповторимым и единственным. Почти единственным. Не только на Солисе преобладал рыжий цвет волос.
Час спустя дорога стала постепенно уходить куда-то в сторону, и вскоре они увидели дом. Мид Пристально рассматривал его из-под тени своего капюшона. Внутренний двор был окружен каменной изгородью. Массивные стены дома тоже были сложены из камня и подпирали покатую крышу, Он знал, что зимой здесь много снега. Снега и толстого слоя тяжелого льда. Только одним этот дом отличался от дюжины других, которые он успел увидеть за время своего пребывания на планете. Его близость с морем. Дом буквально цеплялся за утес и, таким образом, одной стороной был обращен к воде, подобно моллюску, бросающему вызов стихии.
Крэмм недовольно прикрикнул на лошадь, когда та, почувствовав близость родной конюшни, перешла на легкий галоп.
— Спокойно, девочка, — потребовал он. — Спокойно. — Затем он повернулся к Миду: — Вот мы и дома, кибер. Добро пожаловать в Клиг.
* * *
Комис открыл дверь в свой кабинет и сразу услышал музыку, которая звучала резко, отчетливо и довольно громко. Пронзительная волынка перекликалась с барабанной дробью. Это была любимая мелодия Килан, которую она постоянно настукивала или напевала, пока Браск находился вдали от нее. Эту мелодию они сочинили вместе и исполняли на своей свадьбе, и не только на свадьбе, но и потом, до той самой страшной минуты, когда, казалось, вся Вселенная восстала против их счастья. Сейчас эта мелодия воспринималась как погребальная песнь. Как давно он не слышал ее.
