Глава 38 - Время перемен (Ни)
- -
"Данцун" с ревом преодолевал подъем.
Узкая дорога - почти тропа - змеей ползла вокруг огромных каменных глыб, поднимаясь все выше в горы. Местами машина зарывалась в мелкий гравий почти до днища, изредка буксовала, с ревом выплевывая из-под колес камни и дорожный сор. В такие минуты Серж стискивал руль до боли в руках. В голове билась одна мысль - алый сигнал!
Ментальный поводок раз в несколько минут колол висок острой болью. Марахов уже не однажды вспомнил недобрым словом всех родственников по материнской линии безвестного техника, который готовил это орудие пытки.
Руганью Агент Кубикса отгонял от себя страх.
Эта чертова дорога! И почему именно сейчас, когда время так дорого?!
Однако местный ками оказался милостив и вскоре гость Кинто выбрался к неприметной расщелине, выходящей прямо к дороге. Бросив "Данцун" с незаглушенным двигателем, Марахов проломился через хилые кустики придорожной растительности и вскоре оказался под невысоким каменным козырьком. Именно здесь Серж несколько недель назад спрятал комп и пару мелочей, наличие и суть назначения которых было бы затруднительно объяснить ханзаку.
Марахов достал из каменной щели сверток, укутанный в вечную пленку, и опустился на землю. Комп бесшумно распахнул полупрозрачный экран. Ментальный поводок разочарованной взвыл и умолк. Боль тоже ушла.
Страх - остался.
Серж лихорадочно перебирал команды управления капсулой, влезая все глубже и глубже в ее системы. Он уже видел кровавую полосу на экране. Он понимал мигающие слова и числа. Но еще не осознавал их.
Не давал себе осознать.
И лишь когда базовые алгоритмы и системы подтвердили внезапный сбой энергосистемы; когда бортовой мозг хронокапсулы с сожалением констатировал лептонный пробой большинства аккумуляторов; лишь тогда Марахов отпустил себя. И принял то, о чем предупреждала тревожно мерцающая кровавая надпись.
"Энергонакопители: 22.2% стандарта.
Критический предел: 67 часов".
У него оставалось чуть больше трех суток.
На все.
- -
Серый песок и мелкие выбеленные морем куски дерева хрустели под ногами.
Тропинка уже минут пять извивалась меж все плотнее смыкающихся стен ржавого металла. Ржавчина была морская - темная, плотная, вовсе не желающая отслаиваться широкими рыхлыми пластами, как то бывает на суше. Нет, она крепко держалась черно-охряной шкурой на громадных железных цистернах, погнутых подъемных механизмах и каких-то непонятных конструкциях, небрежно наваленных в этой дальней от города части Порта. Изредка на ржавье мелькали серо-белые проплешины соли.
