Третий вопрос:
Практика свидетельствования делает меня уравновешенным, спокойным, молчаливым, но тогда мои друзья говорят, что я стал серьезным. В том, что они говорят, есть какой-то смысл. Объясните, пожалуйста, как можно расти одновременно и в спокойствии, и в игривости?
Если вы действительно стали спокойным, то вы не будете обращать внимание на то, что говорят другие. Если мнение других все еще важно для вас, то вы еще не безмолвны. Вы, на самом деле, ожидаете, что они скажут что-нибудь или что они оценят и одобрят то, что вы стали молчаливым. Ваше безмолвие нуждается в их одобрении? Вам нужно, чтобы они удостоверили ваши достижения? Тогда вам нельзя верить, что вы стали безмолвным.
Мнение других имеет значение только потому, что вы сами чего-то не знаете. Мнение - это не знание. Вы все время собираете мнения других, потому что вы не знаете, что вы есть, кто вы есть, что с вами происходит. Вы должны спрашивать других: «Что происходит со мной?» Вы должны спрашивать других? Если вы действительно молчаливы, уравновешены, спокойны, то тогда у вас нет никаких друзей, и никакое мнение не имеет для вас большого значения. Пусть они говорят, что им вздумается.
Но это волнует вас. Все, что они говорят, глубоко входит в вас; это выводит вас из душевного равновесия. Ваше молчание является ложным, принужденным, культивированным. Это не самопроизвольное цветение внутри вас. Вы можете заставить себя быть молчаливым, но внутри вы будете бурлить. Тогда молчание существует только на поверхности. Если кто-то говорит, что вы не молчаливы, или если кто-то говорит, что это плохо, или если кто-то говорит, что это фальшивое состояние, то это выводит вас из равновесия и ваше молчание уходит. Молчание уходит, вот почему вы спрашиваете меня об этом. В том, что они говорят, есть какой то смысл. Вы стали серьезным. Что же плохого в серьезности? Если вы родились серьезным, если вам предназначено быть серьезным, то вы и будете серьезным. Вы не можете принудить себя быть игривым, в противном случае ваша игривость будет серьезной, вы разрушите всю игру. Встречаются серьезные игроки. В своих играх они становятся такими серьезными, что это порождает еще больше беспокойств.
Я читал мемуары какого-то великого промышленника, которого всегда очень беспокоили каждодневные проблемы. Кто-то предложил ему гольф: «Играй в гольф. Это снижает уровень беспокойства». Он начал играть в гольф, но он был тем же самым человеком. Он проявлял столько беспокойства вокруг своего гольфа, что он не мог спать, он играл всю ночь. Промышленность была бременем, а теперь гольф стал еще одной ношей - еще более тяжелой. Он играл в гольф, но с серьезным состоянием ума, с тем же самым умом.
