Седой закипел. Его самая больная мазоль вдруг лопнула как огромный мыльный пузырь. И тут же он вытащил из кармана нож-бабочку. Чуть ли не прыжком он оказался у девушки и надавил лезвием ей на горло.
- Если, ты, сука, распустишь свой паганный язык, ей Богу, ты лишишься не только его! Еще до того, как меня найдет Череп. Ты все уяснила?
Таня молчала.
- Я думаю, ты не такая дура, как кажешься, и все поняла, - Седой освободил ее горло от ножа. - Hе волнуйся, все я забирать не буду. Тебе то же достанется.
Седой захохотал. Дико и мерзко. Он себя сам не узнал.
Через секунду касса была вскрыта, и Седой подсчитывал свою добычу. Он не хотел забирать все. Это уже будет не справедливо. Hе по закону. Только Черепу и немного себе. Итого полтора куска. О, там еще много осталось.
- Сволочь! - табуретка разлетелась на кусочки, как только коснулась спины Седого.
Деньги поднялись в воздух и стали медленно оседать на пол. Впрочем, как и Седой.
- Ссссука... - закричал он, успев взмахнуть своей бабочкой.
Hож вонзился в сердце Татьяне. Через мгновенье оба оказались на полу. Вокруг были деньги и кровь.
- Сука, - повторил Седой потише.
Перед глазами все плыло. Hо алую бабочку и бутылку на столе Седой разглядел. Вдруг нож вырвался из руки и с оглушительным горохотом рухнул на пол. По щеке потекла слеза и тоже сгинула в багровой луже.
- Какая же, ты сука, Танюша! - уже хрипел Седой, захлебываясь в собственных слезах.
Седой неспеша приподнялся. Вытер ладонь о куртку и распечатал бутылку.
- Какая же я сука, - сказал сам себе Седой и опрокинул бутылку себе в рот.
