- Да, я понимаю вас. Но я все-таки рад, что именно я нажал на тот звонок.
- Какой звонок?
- На тот, который распылил Джорджию Браун, - ответил я. - Пошли, лейтенант?
В Пайн-Сити я вернулся уже за полдень. Я затормозил перед комиссариатом и поднялся в кабинет Паркера.
- Великий Уилер собственной персоной! - весело воскликнул Паркер, когда я вошел. - Спорю, что вы уже осветили все дело, - Эл. Блесните, скажите мне, кто нанес удар.
- Хотел бы сказать... - ответил я. - Вчера я добился некоторых результатов, сегодня я почти или даже полностью вернулся к исходной точке. Если кто-нибудь снова взорвет бомбу, можно дойти до нуля.
- Вы меня разочаровали, - насмешливо протянул он. - Вы, сыщик-конформист, любимчик шерифа! Я поспешу рассказать об этом лейтенанту Хаммонду.
- Только не употребляйте слов длиннее, чем в один слог, а то он не поймет. - Я присел на край стола и закурил. - А что у вас?
- Мало чего, - ответил он. - Эта проклятая бомба задала нам работы. По мнению Макдональда, это очень простой механизм, который можно зажать в кулаке, - кубик. Его можно запросто изготовить дома. На этот счет есть его рапорт.
Он указал на лист, отпечатанный на машинке.
- Вижу. Что-нибудь вроде "отличная маленькая коробочка с динамитом". Да, это заставит нас побегать!
- Я велел Полнику прекратить опросы жильцов и швейцара, - продолжал Паркер. - Это ничего не дало: они держатся прежних показаний. Лейверс сказал, что вы поехали в Лагуна-Бич, чтобы разнюхать что-либо о самоубийстве Меннинга. Вы напали на что-нибудь интересное?
- Нет.
Я повторил вкратце, что говорил мне Монро, и передал суть моих интервью четырех особ, которых назвала Джорджия Браун.
- Симпатяга этот Меннинг! - сказал Паркер.
- Удивительно, что он жил так долго. Но, по словам Блейна, Джорджия Браун была еще лучшей штучкой.
- Н-да... - Паркер перестал улыбаться. - Эта история начинает меня всерьез раздражать, Эл. Начать с мотком нитей в руках и прийти буквально ни к чему!
- Ну, не совсем так. Ладно, я пошел. Увидимся по ходу событий.
Я вышел из комиссариата и вернулся домой. Было ровно шесть часов. Я чувствовал, что должен активно действовать и даже, возможно, подвергнуть себя опасности, но не знал, с чего начать такое важное дело. Требовалось принять меры, но никто мне не уточнил какие.
Я поставил пластинку Поля и позволил его многочисленным гитарным переборам поработать на моем позвоночнике. Это лучше всякого массажа, но тем не менее оно не дало мне того вдохновения, в котором я нуждался. Внезапно зазвонил телефон.
