Крис спокойно смотрел на чудовищ. Ни один мускул не дрогнул на его лице. Ариан вертел головой и тоже с интересом рассматривал будущих противников своего рыцаря. Он своих чувств не скрывал. Только на лице его были не страх и ужас, а только отвращение и брезгливость. Когда же его неожиданно схватила и привлекла к себе толстая отвратительная женщина, вместо рук у которой прямо из туловища росли живые ядовитые змеи, а вместо ног были щупальца осьминога, он сделал вид, что его сейчас вырвет. Толстуха рассмеялась.
— Неужели мне надо будет сражаться с этим птенчиком? Да он же слабее комара. Я могу съесть его прямо сейчас.
И она открыла, вдруг ставшую невероятно огромной, пасть усеянную большими и острыми акульими зубами.
Ариан отпрянул от нее в ужасе, а Крис выхватил меч и даже занес руку для удара. Увидев это, чудовище отпустило мальчика и замахало руками-змеями.
— Это была шутка!
Все твари сидевшие за столом весело и громко заржали. Ариан спрятался за Крисом и испуганно шмыгнул. Теперь он держался от чудовищ подальше. Ему было не по себе, и он по настоящему испугался. Ариан даже хотел схватиться за руку Криса, но увидел, как насмешливо смотрит на него миранда, которая выглядела на фоне остальных прекрасной принцессой, вспомнил, что он оруженосец рыцаря Кристиана, а не маленький мальчик, и сразу приобрел уверенность в себе и расправил плечи. Крис понял его состояние и ободряюще похлопал его по плечу.
— Не трусь, братишка, — шепнул он ему. — Прорвемся!
Ариан был ему благодарен за то, что Крис не стал ругать его за испуг, поэтому он робко пожал Кристиану руку и весь просветлел, когда тот ответил ему крепким пожатием. Теперь он ничего не боялся.
И они оба направились к тому месту, где сидел маркиз Анри де Костиньяк, и звал их к себе.
— Ну как, рыцарь, тебе мои собачки? — спросил он Кристиана, когда тот подошел и сел с ним рядом. Ариан тут же встал у него за спиной, готовый исполнить любой приказ рыцаря. — Не правда ли они милы?
— Да, они забавны, — согласился Крис. — Только я думал, что буду драться с благородными рыцарями, а не с этими уродами.
— Не надо называть их так, — обиделся за своих слуг маркиз де Костиньяк. — А разве ты не знал, с кем будешь иметь дело?
— Нет.
— Ах, какая жалость! — засокрушался маркиз. — Но теперь ведь ничего не поделаешь. Я ведь тебя предупреждал, что ты должен подумать, прежде чем соглашаться.
Крис молчал. Что он мог сказать? То, что он повел себя, как ребенок и повел себя безрассудно. Он не хотел говорить об этом.
