В России начался расцвет отжившей цивилизации. Но внутреннего сцепления сил, порождающего эту цивилизацию, в ней не было. Внутри нее не было того, что соответствовало бы этому возрождению. Россия была совсем молода, еще в начале своих начал, когда ей пришлось распутывать концы старой Европы. В ней сомкнулись начала и концы и произошло замыкание. Россия взорвалась революциями, городами и индустриализацией. Евразийцы думали, что в России разрушен капитализм и что она вернулась к тому, что более ^первоначально, чем капитализм. А она была всего лишь его (капитализма) завершением. Евразийский выбор России не состоялся.
Почему? Потому что судьба России немыслима вне собранности ее вокруг центра.
9.4. Децентрированный мир
Евразийские идеи плохо понимали. Вернее, по словам Н. С. Трубецкого, их совсем не понимали (5). Но вот война – первая мировая. И сдвиг в мышлении. И что-то понято. Почему понято? Потому что война. Что понято? Что все культуры равноценны, что нет ни варваров, ни цивилизованных народов. Идея равенства создает новый дискурс, особое видение. Внути этого видения нельзя отличить обозначаемое от обозначающего. Оно избавляет от фокусов центра. Если есть центр, то значит есть и провинция, и не все равны. Если же все равно, то почему именно война ведет к пониманию евразийских идей? Почему она становится «именной», имеющей имя в ряду равно безымянных? Кто именует? На место события – войны и бесконечного ряда равных событий можно поставить что угодно.
Например, «яблоко упало» или сон приснился, стакан разбился или дверь скрипнула.
Вот она скрипнула и что-то понято, и это понятое далее рассказывается уже без отсылки к скрипу. Впрочем, как и без отсылки к войне или яблоку.
Разное чревато хаосом несистемного. Оно ускользает в горизонте абсолютного самоопределения. Как же объединить множество самоопределившихся атомов в одно целое, да так, чтобы у этого целого не было центра? Евразийская идея возникает как идея децентрированного мира равных в своем различии. Зачем вообще нужно что-либо объединять? Да не для того, чтобы что-то было, не для позитива, а для того, чтобы не было негатива. Например, чтобы не было распада. Ведь распад – это освобождение энергии. Это взрыв, взрывающий живое. Объединять без центра объединения – исходная интуиция современного мышления.
Н. С. Трубецкой – современный мыслитель, т. е. он всегда после времени. Для него мишенью критики (объектом распада) является еще не слово, не речь и не бытие, а Европа, т. е. не логоцентризм, а евроцентризм. Трубецкой еще слишком наивен в своей серьезности, чтобы понимать вне понятия. Непонятийная мысль будет актуализирована позднее, на семинарах А. Кожева в Париже.
