Он приподнял голову и уставился на противоположную стену. Вот здесь можно было и удивиться, поскольку одна-единственная деталь интерьера кабинета контрастировала со всем остальным. По сравнению со спартанской обстановкой, где все было призвано способствовать продуктивной работе с допрашиваемыми, она выпадала из общего ряда. На стене висела небольшая, яркая картинка, изображавшая центр города Дрездена в восемнадцатом веке. Здания в стиле барокко, нарядная и праздничная толпа во время какого-то городского праздника, синее небо — все это настраивало на мажорный лад. Гамелен вспомнил этот вид. Незадолго до войны, в тринадцатом году ему довелось быть в Дрездене, и он будто перенесся в то лето, вспомнил и огромный купол церкви Фрауэнкирхе и…
— Любуетесь? — поймал его взгляд фон Репель. — Наверное, удивляетесь, что делает тут эта картинка? Она осталась от моего предшественника. Человек он был хороший, ответственный и любил комфорт. Даже в таких помещениях он старался создать некий уют. Я, придя сюда, многое убрал, а вот до этой вещи как-то все не доходят руки. А может быть, и оставить ее? Что скажете?
— Не знаю…
— В общем, так, мсье, давайте перейдем непосредственно к делу. Предлагаю сотрудничество, — фон Репель направил свет лампы в лицо пленнику.
— Что? — вскинул голову Гамелен. Несмотря на испуг, он презрительно хмыкнул. — Не по адресу обратились. Я французский офицер и лучше умру, чем буду сотрудничать с врагом. Мои предки столетиями стояли на страже интересов Франции. Можете и не пытаться заманить меня на скользкий путь предательства! — не без патетики высказался Дидье.
— Впечатляет, нечего сказать, — ехидно произнес фон Репель. — Право, мне стоило бы пригласить сюда зрителей и взимать с них плату за просмотр столь высокохудожественного исполнения. К сожалению, специфика нашего ведомства не позволяет мне сделать этого. А жаль! Не смешите меня: для вашей «прекрасной Франции» вы — предатель!
— О чем это вы?
— А вот смотрите — номер «Пари суар», где черным по белому написано о том, что капитан Гамелен сбежал к германцам с секретными документами.
— Что это? — хмуро спросил француз. — Очередная уловка? Поищите кого-то другого, кто станет плясать под вашу дудку.
— Ну, зачем же? Мы не настолько глупы, чтобы подсовывать вам какую-то грубо сляпанную фальшивку. Этим грешит скорее ваша контрразведка.
Гамелен взял со стола газету и ужаснулся. Да, это была правда.
В этот момент раздался резкий звук телефона. Дидье, у которого нервы были напряжены до предела, вздрогнул. Уж слишком много всего свалилось на него в последнее время. В голове, словно стеклышки калейдоскопа, мелькали недавние события: бомбардировка Парижа, русский поручик, театр, танцовщица, удар по голове… Он поморщился, глядя, как офицер с явным неудовольствием из-за прерванной «беседы» снимает трубку.
