— И что? — нервно дернулся Эккенер.
— В следующую секунду я заметил, как из носовой гондолы навстречу бегущему человеку выбросило язык пламени. Похоже было, что это горел вытекавший из топливного бака бензин. Затем порыв ветра взметнул огонь вверх, к баллонам с водородом, и громадный L-2 исчез в ослепительной вспышке взрыва. В течение десяти секунд все было кончено. Обгоревший остов цеппелина рухнул на землю с высоты трех сотен метров. Никто из двадцати восьми членов экипажа не имел ни малейшего шанса на спасение, — сделав внушительную паузу, покачал головой офицер.
— Сейчас же прекратите! — визгливо закричал Эккенер. — Я не желаю об этом слышать.
— Как хотите…
В гондоле прекратились все разговоры, и только двигатель продолжал успокаивающе урчать за переборкой.
Все следили глазами за стрелкой высотомера, отсчитывавшей очередную сотню метров. Дирижабль наклонился, слишком быстро идя вниз, и корма поднялась кверху настолько, что люди в гондоле на некоторое время должны были цепляться за что-нибудь, чтобы не упасть.
— Что это такое? — заволновался химик. — Мы что, падаем?!
— Уменьшить ход наполовину, — сообщил Штрассер в машинное отделение.
Дирижабль, замедляя ход, спускался теперь плавно. Виды за стеклом менялись. Понемногу становилось все светлее. Высотомер показал двести метров, стало ясно видно землю. Дирижабль летел над деревней, через которую проходила линия железной дороги.
В гондоле затрещал телефон.
— Аэроплан с левого борта! — сообщил с верхней платформы наблюдатель. — Французский «Фарман».
— Проклятие! Я же говорил! — на химика было жалко смотреть.
— Подготовиться! Открыть огонь! — закричал в трубку капитан.
Офицер-радиотелеграфист бросился к лесенке, ведущей к пулемету, установленному на верхней платформе. Вахтенный быстро готовил еще один пулемет здесь же, в передней части гондолы.
С поразительной быстротой яркая точка приближалась с левого борта. Самолет уже стал прекрасно виден. Да, это был «Фарман» желтоватого цвета с нанесенными французскими опознавательными знаками.
— Атаковать самолет! — Капитан оказался в своей любимой стихии боя.
Огненный шар летел на дирижабль, рассыпаясь на множество маленьких потрескивающих искорок, которые пронеслись мимо и исчезли позади, увлекаемые потоком воздуха.
— Недолет! — констатировал Штрассер.
— Что это? — едва шевеля побелевшими от страха губами, спросил Эккенер.
— Ракеты с аэроплана.
Второй и третий выстрелы со стороны «Фармана» последовали один за другим. У химика перехватило дыхание от страха при мысли о дирижабле, объятом пламенем.
