— Ну, а как вам вообще во Франции? — поинтересовался Гамелен на правах «принимающей стороны». — Дискомфорта не ощущается?
— Какой уж тут дискомфорт, — отрицательно мотнул головой Голицын. — Почти как дома. Ведь возьмите тот же самый язык. У нас практически каждый дворянин с детства знает французский.
— Неужели? — удивился француз. — А я-то думал…
— Да знаю я, что вы думали! — рассмеялся Голицын. — Известны нам все ваши представления о России. Дескать, мороз и стужа круглый год, по улицам рыскают волки, а все здания из дерева! Что, не так?
— Нет, ну что вы, — смутился Гамелен. — Просто некоторые вашу далекую страну считают… экзотической.
— Ну, ладно, — хлопнул собеседника по плечу поручик.
— Да, кстати, о России, — вспомнил француз. — Мой предок Гийом в 1812 году участвовал в походе Наполеона Бонапарта на Россию.
— И что? Бывал в Москве?
— Нет, в вашей столице ему побывать не довелось, но он был дважды ранен и все-таки счастливо вернулся на родину.
— Да-а, были времена… Позволю себе заметить, — произнес Голицын, возвращаясь к особенно близкой ему теме, — что ваша племянница, мсье, это просто воплощение женской красоты. Не сочтите это за лесть, но это действительно так!
— Не сочту, не сочту, — усмехнулся Дидье. — Она хороша, но я вам открою маленькую тайну: вы ей тоже понравились!
— Вы думаете? — подкрутил ус поручик.
— Я же знаю ее с детства как облупленную. Так что могу вам сказать смело, что вы вскружили девушке голову.
Офицеры, стоя у ступеней лестницы, закурили. Беловатый дымок вился в ночном воздухе. Горели огоньки папирос.
— Как вы настроены, поручик, на новую обстановку? — спросил француз. — Ведь воевать у нас вам не приходилось?
— Воевать — нет, а во Франции бывал, и не раз. А так — что ж… У нас в России есть поговорка: бог не выдаст, свинья не съест, — затянулся дымом Голицын. — Война — она везде война, так что нам, военным, не привыкать.
— А вы помните, каким был город до войны? — мечтательно вздохнул Гамелен. — Ведь тот, кто попадает в столицу впервые, не получит никакого представления о том, какой же настоящий Париж. Ведь это же был настоящий праздник жизни, никого не оставлявший равнодушным. Сегодняшняя жизнь — бледная тень былого величия.
— Да уж, — лаконично подтвердил Голицын, невольно вспоминая свой визит во французскую столицу перед войной. Особенно запала тогда в душу рыжая Мари. Ох, и время было!
Однако наступала пора расходиться.
— Что ж, мсье Голицын, простимся, — улыбнулся Гамелен, подавая руку русскому офицеру. — Думаю, что увидимся.
