— Великолепно! — воскликнул Тренер.
Но я из педагогических соображений напустилась на мужа:
— Ты неисправим. Все же устроил скандал.
— Но у меня не оставалось иного выхода. Надо было разоблачить этого жулика, и немедленно. Ведь он мог уехать хотя бы в Женеву и оказался бы уже в другом кантоне, вне досягаемости нашего уважаемого комиссара.
— Ну, это не так страшно… Коллеги не отказались бы мне помочь.
— Тем более, все показывали по телевидению, — продолжал Морис. — Разве я мог упустить возможность разоблачить его сразу перед всей Швейцарией?!
— Все равно ты ужасный нахал, — сказала я. — Как ты издевался над бедным Арвидом.
— Ничего, он это заслужил. Ты же знаешь, что повторение жульнических трюков, которые выдают за мистические чудеса, убеждает всегда куда лучше самых подробных, чисто логических объяснений. Не будет теперь заниматься распространением мистики и помогать жуликам. А йог? Вы его не упустили? — повернулся Морис к комиссару.
— Нет. Сидит. Выясняем его личность. Есть данные, что он такой же индус, как мы с вами. А я тоже не терял времени и раздобыл улику, полностью подтверждающую, что вы его правильно раскусили. — Гренер достал из кармана маленькую магнитофонную кассету. — Мне тоже показалось интересным послушать, что он там нашептывает своим жертвам, готовя их души к перевоплощению, — пояснил комиссар. — Мои ребята незаметно установили на сцене за ширмами потайные микрофончики. И записали, что он им там внушал. В точности как вы объясняли.
— Отлично! — обрадовался Морис, подавая комиссару бутылочку с темной жидкостью. — Плюс вот это вам для анализа. Теперь он не отвертится. Хотя и отделается пустяками, верно?
Комиссар меланхолически кивнул:
— К сожалению, для подобных мошенников законы у нас весьма либеральны, вы же знаете. Но годика три тюрьмы я ему обеспечу. А главное, надеюсь, никакой Руди, Ганс или Мари больше не станут вешаться или травиться из-за этих мистических бредней.
— Будем надеяться, — кивнул Морис.
Боевое возбуждение уже покинуло его, муж погрустнел, и стало видно, как он устал.
Я взяла его под руку и, утешая, крепко прижалась к нему.
Я понимала, что его удручает. Сколько раз муж мне говорил:
— Вся беда в том, что того, кто хочет верить в чудеса, жаждет их, разубедить практически невозможно. Все доказательства разбиваются об их слепую веру, как о стену. Еще Кьеркегор справедливо отмечал, что вера и не нуждается в доказательствах. Она им всегда враждебна, просто несовместима с ними.
