Не старайтесь быть умными, потому что во внутреннем мире быть умным, значит быть глупым. Во внутреннем мире быть глупым, значит быть умным. Во внутреннем мире невежды достигают быстрее, нежели те, кто знает. Во внутреннем мире те, кто невинен — а незнание есть невинность... Незнание прекрасно; незнание невероятно прекрасно и невинно.
Просто осознайте то, что я говорю! Я знаю, вы слушаете. Я могу всмотреться в ваши глаза; я могу поднять вам веки. Я делаю это каждый день, и я вижу, что вы все еще там. Вы не мертвы, вы не спите. Вы притворяетесь, что спите.
А когда-нибудь — это вам решать — когда-нибудь вы решите не притворяться. Я для того, чтобы помочь вам. Я не могу столкнуть вас с самими собой. Это непозволительно. Бог не разрешает этого, поскольку это дает вам полную свободу; а полная свобода включает все — сбиться с пути, уснуть, совершить грех, отвергнуть Бога, покончить жизнь самоубийством, разрушить себя. Полная свобода включает все. А Бог любит свободу, потому что Бог есть свобода.
Ошо, компьютер собрал слишком много ваших слов. Но ваша улыбка — он не в силах понять ее.
Это половина вопроса. Другую половину я прочту попозже. Сначала я должен ответить на первую.
Французского президента Рене Коти спросили во время его посещения парижской выставки абстрактной живописи, понимает ли он картины. Вздохнув, он произнес: «Вся моя жизнь пошла на то, чтобы понять, что необязательно понимать все».
Вторая половина:
Не могли бы вы просто помолчать с нами и улыбнуться?
Вы не сможете увидеть ее. Улыбка, которую вы можете видеть, не будет моей улыбкой, а ту улыбку, что моя, вы не сможете увидеть. Молчание, которое вы можете понять, не будет моим молчанием, а то молчание, что мое, вы не сможете понять, потому что вы можете понять только то, что уже попробовали на вкус.
Я могу улыбнуться — на самом деле, я все время улыбаюсь — но если это моя улыбка, вы не можете ее увидеть. Когда я улыбаюсь в вашей манере, тогда вы понимаете; но тогда и смысла нет.
Я молчу постоянно, все время. Даже когда я говорю, я молчу, потому что речь не нарушает мое молчание. Если речь нарушает молчание, речь не стоит того. Мое молчание достаточно большое. Оно может содержать слова, оно может содержать речь. Мое молчание достаточно большое; его ничто не нарушает. Мое молчание не боится слов.
Вы видели людей, которые молчат, тогда они не говорят. Их молчание, кажется, противостоит речи, а молчание, которое противостоит речи, — это все еще часть речи. Это отсутствие; это не присутствие.
