– А потому что испугалась милиционера. Я к нему подбежала и говорю, что так, мол, и так, у нее в рукаве спрятан нож, она угрожала ножом и ограбила меня.
– И что же он?..
– Конечно, не поверил мне. Рассмеялся, представляешь, и говорит: “Вы что дурочку валяете? Бабуся, ты ограбила эту девушку?” Та, конечно, все отрицала. “А ножа у тебя тоже нет?” – спрашивает. “Какой ножик, милок!
Нетути!..” Нетути… представляешь? Сказал ей: “Ну, иди домой, бабуся, небось замерзла”. А меня обругал по-матерному и даже замахнулся кулаком…
– Ну что теперь можно поделать… Жаловаться на него бесполезно, ты же сама понимаешь…
– А я тебя не пожаловаться прошу, умник ты мой! – крикнула Надя. – Это пусть бабы жалуются, а ты ведь мужчина.
– И что мне надлежит сделать, мужчине? – начал я злиться, хотя мне и было очень ее жалко.
– Пойти сейчас же туда, достать из-под снега золотые часы и обручальное колечко.
– Но ты представляешь себе, который теперь час? – окончательно рассердился я. – Час ночи! Где тебя носило до этих пор?
– Не кричи на меня, пожалуйста! – И слезы полились у нее в три ручья. -
Лучше пойдем и достанем мои часики из снега.
О, я плохо переносил ее слезы, я испытывал не жалость, когда она вот так вот заливалась, а какое-то сумасшедшее раздражение, близкое к ненависти…
– Завтра! – продолжал я кричать. – Сейчас все равно темно! И чем я буду рыть снег – руками, что ли?!
– Завтра эта бандитка придет и все достанет раньше нас…
С тем она и удалилась в ванную умываться, а потом молча поплелась в спальню.
А я посидел еще немного за столом, проверяя студенческие работы, и тоже пошел спать.
Наутро я проснулся чуть свет и стал расталкивать разоспавшуюся жену. Она только мычала и отворачивалась, не желая просыпаться.
И тут на тумбочке я увидел аккуратно выложенные на салфетку золотые часы и обручальное кольцо. Все это было положено таким образом, чтобы я обязательно заметил их.
Я обернулся к ней вновь и увидел, что жена, совершенно проснувшаяся, внимательнейшим образом следит за мной.
– Неужели тебе непонятно, что мне скучно жить? – заговорила она первою.
– Отчего же… скучно? – молвил я в ответ, лежа с закрытыми глазами и, как всегда, чувствуя, что если здесь близко подошли к смерти, то там, в непонятной туманной дали, занимались чем-то похожим на деловитую стирку белья в хорошо отлаженной стиральной машине.
– Ну чего бы ты мог предложить мне, чтобы не было так скучно? – спрашивала жена, пропустив мимо ушей мой тихий вопрос.
