Галя не разрешала осмотреть себя. Бывает. Девочки иногда стесняются молодого врача. Я обратился к коллеге, ординатору-женщине, и попросил ее заняться новой пациенткой. Но женщина-врач тоже не могла уговорить Галю обнажиться. И это бывает. В таком возрасте, когда периоды странного состояния еще нечто непривычное, девочки особенно стеснительны. Подождем.
Прошло три дня. История болезни все еще оставалась не описанной. Коллега постоянно натыкалась на грубость и негативизм новой пациентки.
Я как раз собирался поговорить с Галей и объяснить ей, что это уже чрезвычайное происшествие, когда ко мне подошла дежурная сестра и молча вручила свернутый вчетверо лист бумаги.
– Что это?
– Вот видите, как вы неправы, когда ругаете нас за то, что мы читаем переписку детей.
– Каждый ребенок – это личность, а перлюстрация писем дело, по меньшей мере, неприличное, – высокопарно изрек я, в глубине души удовлетворенный своим благородством.
– А вы все-таки прочитайте.
В словах сестры послышалось что-то, заставившее меня взять записку. Но я все еще колебался, прочитать ли ее.
– Там, внизу, Гале принес передачу молодой человек, Герой Советского Союза. Галя говорит, что это ее двоюродный брат.
– Ну и что?
– А вы прочитайте. Тогда поймете, почему она не дает описать себя.
Это меняло положение. Я развернул записку и прочитал: "Ванечка! Я не знаю, что делать. Кажется, ты был неосторожен, и я беременна. Один выход -покончить жизнь самоубийством".
Этого нам не хватало!
Профессор молча прочла записку. Лицо ее оставалось бесстрастным, как у профессионального игрока в покер. Только красные пятна на лбу и на щеках выдавали ее состояние. По пути в карантинное отделение она приказала мне вызвать гинеколога.
В палате профессор подошла к Галиной кровати, извлекла из кармана халата сантиметровую ленту и угломер, села на табуретку и, посмотрев на меня, сказала:
– Записывайте.
Галя судорожно вцепилась в одеяло.
– Послушай, девочка, – начала профессор, подавляя эмоции, – сотни детей месяцами ожидают очереди на операцию, нередко упуская благоприятные для лечения сроки. По протекции ты попала сюда без очереди. Ты занимаешь койку несчастного ребенка, у которого нет влиятельного отца. Четыре дня ты лежишь не обследованная в то время, когда ребенок без протекции ожидает, когда подойдет его очередь.
– А мне наплевать на ребенка без протекции и вообще на всех.
Желваки напряглись под морщинистой тонкой кожей на лице профессора.:
