- Ну-ну. Будь паинькой. Сиди и жди... Потом проводишь меня на вокзал. Поеду на дачу. А то три дня здесь торчу, пью со всякой шоблой, а работа-то лежит. Возьми сумочку, попудрись, вытри глаза, они у тебя сейчас краснее, чем у морского окуня, и ресницы потекли. В зеркало-то посмотрись. Хороша Маша, а?
- А без этого никак нельзя? - спросила она, вынимая сумочку.
- Никак. Ну понимаешь, никак! Они наглеют. А поймут, что я струсил, и действительно шуганут чем-нибудь из-за угла или в подъезде, как того несчастного, подкараулят. А здесь - все открыто!
- Ой! - И она снова вскочила.
- Сиди! Сейчас вернусь. Можешь из кухни поглядеть, там все видно.
- Тогда и я с вами...
- Одолжила. Так что, мы им спектакль собираемся показывать? Юлиана Семенова в четырех сериях? Сиди и все.
И он снова притиснул ее за плечи к дивану.
Однако после разговора по телефону не прошло и пяти минут. До пустыря же было только два шага - улицу перебежать. Так что же, торчать на виду?
Он снова сел к столу, подперся и задумался. Зазвонил телефон. Он нехотя снял трубку, послушал, оживился и сказал:
- Да, здравствуйте. Ну, узнал, конечно. - Еще что-то послушал и ответил: - Буду там целый день. Пожалуйста. Нет, не рано. Я встаю в шесть. Так жду. - Положил трубку и усмехнулся. - Эта встреча на пустыре - что! Вот завтра редактор ко мне с утра нагрянет...
Она сразу поняла, о ком он говорит, и пособолезновала:
- Вы так его не любите? Он поморщился.
- Да нет, не то чтобы я не люблю его, но просто...
Она поднялась с дивана, подошла к зеркалу, потом взяла стул и села у стола рядом с ним.
- ...Но просто не любите. - И вдруг пальцем по зеленой бумаге начала старательно выводить что-то продолговатое, закругленное, закрученное, со многими зализами и заходами то туда, то сюда, то вовнутрь, то вне.
- Что это? Змея?
- Почти. Лекало. Линейка для начертания кривых линий. Это он. А вы вот! - И она быстро - раз-раз-раз! - вывела овал, на овале две черточки внизу, две черточки сверху и над ними кругляшок и на кругляшке много-много мелких, торчащих вверх, и в бока, и вниз черточек - голова, патлы, руки и ноги.
Он засмеялся.
- И меня так в детстве учили. Ножка, ручка, огуречик - вот и вышел человечек...
- Да вот, вышел человечек, - улыбнулась она ему прямо в глаза.
- Хм! Значит, вот я какой - ручка, ножка, вихры, - не очень-то, знаешь, лестно.
- Не очень, конечно, но лекало много хуже.
- Хуже? Такое изящное?
- Я его ненавижу. Оно хитрое, вокруг всего изгибается, все обнимает, ко всему подползает. У него нет ничего прямого, а все в изгибах, в перегибах, изломах.
