— Мы не можем позволить себе нанимать работников.
Бирн задержал дыхание, и она убрала деньги.
Он выдохнул. Безумное, нежеланное чувство облегчения. Она возьмет его, он будет садовником. Он побудет здесь немного и…
Что? Все, что он делал сейчас, не входило в его планы. (Мертвец. И эти две оборванки.) Бирн сразу же увидел собственные поступки словно на киноафише. Он будет работать в саду: полоть клумбы, высаживать, чистить бордюры, дорожку, попытается справиться с травой. Уже одна лужайка с бордюром обеспечит ему полную занятость. Ему не придется возвращаться назад, он может попытаться забыть…
Он знал, что женщина все еще следит за ним.
— А как насчет еды и крова? Мне не нужны деньги. В том конце дорожки есть домик. Я кое-что понимаю в садовом деле, когда-то пришлось заниматься ландшафтными парками. — Так оно и было, тут он мог не лгать.
Женщина еще не была убеждена.
— А у вас есть рекомендации? Откуда вы взялись?
— Меня ограбили, — сказал он. — Я ехал на перекладных на юг. Унесли и багаж, и бумажник.
— А вы сообщили в полицию?
— Пока еще нет. — Бирн заметил, что она хмурится в нерешительности. — Вон там у вас растет манжетка, — сказал он с надеждой в голосе. — Она хороша перед домом.
Бирн вспомнил, что читал однажды: манжетка защищает, посадите ее возле ворот или на границе участка. Листья ее ловят росу и дождевую воду, надежно и безопасно удерживают их.
Взгляд ее не изменился. Глаза остались настороженными, тонкие морщины пересекли лоб. Женщина была моложе его, но не намного. Ей под сорок, подумал Бирн.
— А вы будете косить траву? Чинить заборы, украшать, вставлять стекла, подрезать зеленые изгороди и полоть овощи? Здесь работы хватит на небольшое войско.
— Все. Все что вам угодно. — Все, чтобы остаться. Он даже возьмется работать по дому, если она захочет.
Женщина вдруг улыбнулась и сошла по ступенькам навстречу ему. Солнечный свет золотил ее волосы.
— Я Рут Банньер, — сказала она. — А вас зовут…
Без раздумий он ответил:
— Физекерли[1] Бирн.
— Что? — Лицо женщины сразу переменилось, оживилось, расцвело. Она стала лет на двадцать моложе. — Как удивительно! Какое чудесное имя!
Бирн едва не улыбнулся в ответ. И все-таки ему не следовало называть себя, во всяком случае сейчас перед лицом незнакомки. Что с ним происходит?
— Такое представление о юморе имели мои родители, — пояснил он.
— Да, либо это шутка, либо эксцентричная выходка. Вот что, а вы серьезно? Вы и в самом деле предлагаете свои услуги? Хотите помогать по дому и в саду за кров и еду?
