Я спросил его: «Баладжи, что случилось?»
Он сказал: «Я сказал тебе неправду, что не боюсь. Но в ту ночь, когда я проснулся над колодцем, - тот визг был не мой». Это можно было назвать первобытным визгом. Он не принадлежал ему, это совершенно точно. Вопль вышел, должно быть, из глубочайшего его подсознания. Он сказал: «Этот вопль дал мне понять, что я действительно испуганный человек и все мои молитвы - не что иное, как попытки убедить Бога спасти меня, помочь мне, защитить меня».
«Но ты истребил все это, и то, что ты сделал, было хорошо для меня. Я покончил со всей этой чепухой. Всю свою жизнь я мучил соседей, и продолжал бы мучить, если бы ты не сделал этого. Теперь я осознал, что боюсь. И я чувствую, что лучше признать свой страх, потому что вся моя жизнь была бессмысленной и страх мой все тот же».
Лишь в 1970 году в последний раз я вернулся в свой город. Я обещал матери, моей матери, что когда она будет умирать, — она взяла с меня это как обещание, - я приду. И вот я приехал. Я ходил по городу, чтобы встречаться с людьми, и увидел Баладжи. Он выглядел совершенно другим человеком. Я спросил его: «Что случилось?»
Он сказал: «Тот вопль полностью изменил меня. Я начал жить страхом. Хорошо, если я трус, значит я трус; я не несу за это ответственности. Если есть страх, есть страх; я родился с ним. Но мало-помалу, по мере того, как признание этого углублялось, страх исчезал, исчезала трусость».
«Я избавился от этого служки из храма, потому что если не была услышана моя молитва, то как может быть услышана молитва служки... служки, который каждый день обходит тридцать храмов?» - ведь в каждом храме он получает по две рупии. «Он молится за две рупии. Поэтому я отказался от него. И я совершенно спокоен, меня ничуть не волнует, есть Бог или Его нет. Это Его проблема, почему я должен волноваться?»
«И в свои старые годы я чувствую себя совершенно свежим и молодым. Я хотел увидеться с вами, но не смог прийти, я слишком стар. Я хотел поблагодарить вас за то, что вы учинили ту проказу; иначе я продолжал бы молиться и умер бы, а все это было бессмысленным, бесполезным. Теперь я буду умирать как свободный человек, совершенно свободный». Он привел меня в свой дом. Я бывал там и раньше; все религиозные книги были убраны. Он сказал: «Я этим больше совсем не интересуюсь».
Вы спрашиваете меня: если Бог не гипотеза, если Бог не идея, то что есть Бог?
Это не гипотеза, потому что у науки нет способа открыть Бога. Наука не движется внутрь, она движется наружу, и там вы найдете мир вещей.
