– Мой отец, – сказал я, – пал.
– Н-но?
– На поле боя… – Я вздохнул. – Смертью смерть поправ.
– Ясно, – сказал пастух. – А это кто ж, офицер-то?
– Так. – Я пожал плечами. – Гусаров…
– Ясно. Ну, давай, сынок… С Богом!
Значит, она меня не забыла – кошка с желтыми глазами. Значит, услышала меня… Может, мы с тобой еще увидимся? Проводи меня до станции… Придешь?
Я волочил за собой обглоданный череп, и слезы от предстоящей разлуки наворачивались на глаза.
ЛЕНИНГРАДСКАЯ НОЧЬ
День Сталинской конституции – 5 декабря – они отметили на Садовой, у однокурсника Гусарова – тоже танкиста, тоже гвардии капитана, но с одним живым глазом, другой был как настоящий, но стеклянный. Потом за ними заложили на крюк дверь квартиры, тоже коммунальной, где тоже боялись воров.
И они оказались в темноте. Потому что и на этой лестнице лампочек не было. Дворники в Ленинграде уже и не вставляют лампочки: все равно их вывинтят или разобьют.
Пролета видно не было, но он жутко ощущался справа. И отделяли от этой невидимой пропасти только перила, которые зашатались так, что мама отдернула руку.
– Где ты?
– Ау, – пошутил Гусаров. – Тут мы.
Он стоял у стены и держал на руках Александра, который крепко держался за его погон.
– Лучше я тебя за хлястик возьму, – сказала мама.
Хлястик такой был у него на шинели сзади.
– Тоже дело, – одобрил Гусаров. – Вперед?
– Только прошу тебя: осторожней!
Они стали спускаться. Ступеньки были сильно битые. Еще не отремонтированные после Блокады. И перед каждым новым шагом Гусарова вниз дух у Александра перехватывало.
Двумя этажами ниже их встретила неожиданная просьба, произнесенная хриплым чьим-то голосом:
– Куревом не богаты, гражданин?
– Имеется, – ответил Гусаров.
Портсигар у него был под шинелью, в правом кармане галифе. Он перехватил ребенка левой рукой, и в тот же миг Александр почувствовал, как за него взялись цепкие чужие руки, а в лицо дохнуло перегаром: «Пикнешь – глаз вырву». Он молчал. Руки подергали шапку на Александре, но она была туго завязана под подбородком. Два чужих пальца за это дернули Александра за нос, но в этот момент щелкнул, откидывая крышку, портсигар.
– Бери, не стесняйся, – сказал невидимке Гусаров. – Пару-тройку бери! После праздника без курева остаться – последнее дело. По себе знаю.
Невидимка ответил:
– Вот уж спасибо, товарищ военный – извиняйте, чина в темноте не различу. Выручили как! Сразу видно: настоящий вы ленинградец.
После этого невидимка одним рывком сдернул с Александра оба валенка и, продолжая благодарить Гусарова, уступил всем троим путь дальше вниз.
