Человечек продолжал молча смотреть в лицо моего отца и потому спросил:
- Да? Ну и что же вам нужно, господин Мезонье?
Отец сказал, что он хочет обратиться с просьбой.
- А именно? - спросил тот.
Отец довольно связно и даже не путаясь сказал, что он просит, чтоб отпустили на поруки его лучшего ученика, старшего научного сотрудника института.
- Лучшего ученика? - переспросил уродец, продолжая неподвижно и изучающе рассматри-вать отца. - Это очень плохая характеристика. Не думаете ли вы, господин Мезонье, что мы склонны слишком высоко оценивать вашу деятельность?
Отец смешался, покраснел, но сейчас же возразил, что дело не в его деятельности, конечно, о значении которой можно спорить, ибо он и сам-то о ней весьма скромного мнения...
- Зря! - сказал человечек. - К сожалению, она не скромна и совершенно бесспорна.
- ...а о примитивной справедливости или хотя бы беспристрастности...
- Да, да, - иронически покачал головой карлик, - справедливость и беспристрастность! Какие хорошие слова есть у вас в запасе и как быстро вы об них вспоминаете, когда вам зажмет дверью палец!
Он вдруг улыбнулся.
- Ладно, об этом еще мы будем говорить. Ну, так что же натворил ваш ученик? - Он обернулся к Гарднеру. - Это, наверное, по вашей линии, полковник?
Гарднер выступил из толпы.
- Речь, очевидно, идет о докторе Ганке? - спросил он, взглянув на отца. - Этот человек арестован, во-первых, за упорную антигерманскую деятельность...
- Вздор! Он никогда не занимался политикой, - быстро сказал отец уродцу.
- Одну минуточку, - улыбнулся тот одной щекой, - дайте мне уж дослушать. Ну?
- ...выразившуюся в сочинении пасквильных листовок и в участии в труде, осужденном в Германии за антинацистские идеи.
- Позвольте, позвольте, - сказал отец возмущенно, - позвольте! Автор-то этого труда - я! Гарднер сладко улыбнулся.
- Именно об этом мы и вели с вами разговор, профессор, но тогда вы почему-то не понимали этого.
- Так что? - спросил уродец, глядя на отца. - Вы недовольны, что находитесь на свободе? Так, что ли?
- Я... - начал отец.
- Когда будет и если будет нужно, вы тоже за все ответите. Раз мы вас щадим, значит, имеются какие-то основания. - Он обернулся в Гарднеру. Дальше, полковник! Вы сказали: "во-первых".
- Во-вторых, он бежал, а будучи захвачен, при аресте оказал упорное сопротивление, чуть не задушив лейтенанта Губера, и, в-третьих, он является заложником и должен ответить за взрыв в офицерском клубе, ибо доказано, что он в свое время принимал Карла Войцика.
