- Да, да, а где же Ганка? - забеспокоился отец. - Он обещал прийти с утра, а сейчас...
Мать сидела в кресле и плакала. Она закрывала лицо, но слезы текли у нее по рукам и груди.
- Берта, милая! - всполошился отец. - Голубка моя... Я тебя обидел? Да? Ну, прости, прости меня, старого дурака!
Отворилась дверь и вошел Ганка.
Под мышкой он держал папку с бумагами и, войдя, сейчас же бросил ее на стол.
Он был слегка бледен и тяжело дышал.
- Вот! - сказал он и задохнулся. - Здесь все!
- Что все? - шутливо переспросил отец. В присутствии Ганки он опять обрел свой прежний тон. - Во-первых, здравствуйте, во-вторых, снимите шляпу и садитесь...
Ганка слепо, не видя, посмотрел ему в лицо, рывком оправил галстук, потом повернулся и молча подошел к двери.
- Ганка! - окликнул его отец. - Да что с вами, в самом деле? Прибежал, не поздоровался, бросил папку: "Здесь все", - а что все?
Ганка обернулся и повел шеей так, как будто ему жал воротничок.
- За мной погоня, - сказал он почти спокойно, - я не хочу, чтобы меня взяли у вас!
- Этого еще не хватало! - отшатнулся отец. - Да стойте, куда же вы?.. Берта... Берта... - взмолился он. - Ты слышишь, что он говорит?
Мать стояла, прислушиваясь.
- Вот они, уже идут, - сказала она, - поздно!
Вошли двое; в коридоре были и еще люди, видимо, несколько человек, но те остались за дверьми.
Первым вошел высокий, сухой мужчина, по своей хищной худобе, узкому треугольному лицу и жестким усам несколько похожий на Дон Кихота, каким его изобразил Густав Доре. У него была морщинистая кожа цвета лежалого масла и быстрые, зоркие, внимательные глаза.
Одет он был в глухой кожаный плащ и, может быть, поэтому напомнил мне нашего домашнего монтера.
За ним шел офицер, красивый, румяный, молодой и очень полный, с белыми вьющимися воло-сами и бездумным выражением в больших синих глазах.
- Который? Этот? - спросил усатый, показывая на Ганку.
- Этот! - ответил офицер и чему-то улыбнулся.
Тогда усатый пнул ногой стул, что стоял на дороге, и вплотную подошел к Ганке. С полмину-ты они оба молчали.
Ганка поднял руку - пальцы у него дрожали - и оправил галстук.
- Что вы здесь делаете? - спросил усатый.
Они стояли так близко друг к другу, что если бы Ганка был выше ростом, то он вряд ли увидел бы лицо усатого. Но он смотрел на него, маленький Ганка, - снизу вверх, прямо, неподвижно и строго.
- Я брал вчера у профессора плащ, - ответил он слегка изменившимся голосом, - и вот пришел возвратить ему.
