В спальне было прохладно. Кэтрин зябко куталась в одеяло. Если в сердце не хватает жара, разве может помочь согреться даже теплая ночная рубашка? Звать горничную, чтобы та принесла еще одно одеяло, Кэтрин не хотелось.
Часы мирно тикали, усталость постепенно брала свое. Девушка закрыла глаза. Постепенно дыхание ее стало ровнее, и по мере того, как она засыпала, печали отступили.
Тихо скрипнула дверь. «Сквозняк, наверное», — подумала Кэтрин и провалилась в сон.
Кэтрин проснулась, когда чья-то мясистая ладонь зажала ей рот и грубые сильные руки, подхватив ее под мышки, поволокли куда-то.
Господи, что происходит?!
— Эдмунд! — попыталась крикнуть Кэтрин, но у нее ничего не получилось. — Помогите!
От страха сердце готово было выскочить из груди. Кэтрин вырывалась изо всех сил, лягалась, царапалась. Она не дастся ему живой.
— Тихо! — прошептал ей в ухо мужской голос. Ночной гость, человек ли, порождение ли дьявола, несомненно, был могуч и раза в два крупнее своей жертвы. Кэтрин не сдавалась, но ее усилия были бесполезны. Наконец похитителю надоело с ней возиться. Впервые в жизни Кэтрин ударили по лицу. Челюсть ее заныла, комната начала вращаться, очертания предметов расплылись и подернулись дымкой. Потом навалилась чернота.
Непредсказуемые, противоречивые, непонятные люди, они идут сквозь жизнь, послушные зову, непостижимому для других.
Кэтрин Эсти
Франция, пригород Систерона 20 апреля 1806 года
Кэтрин поплотнее закуталась в рваную шерстяную шаль, стараясь укрыться от пронизывающего ветра. В белой крестьянской рубахе с глубоким вырезом да драной юбке Кэтрин дрожала от холода. Шерстяная шаль помогала мало. Медные пряди волос били по щекам; повозку нещадно трясло, и девушка то и дело валилась на бок, ударяясь плечом о плечо мужчины, сидящего рядом с ней.
— Скоро потеплеет, — ободряюще сказал Вацлав. — Ветер меняется.
Кэтрин покосилась на небо, затянутое серыми тучами.
— С чего ты взял? — раздраженно спросила она.
Кэтрин устала терпеть холод и сырость, но еще больше — противного, грязного, грубого Вацлава.
Ее спутник, плотный, склонный к полноте мужчина, пожал плечами.
— Я говорю, что потеплеет, значит, потеплеет. Я это чувствую. Мы умеем определять такие вещи.
Кэтрин хотелось съязвить, спросить: «А лупу с неба вы доставать не умеете?» — но она промолчала. Этот толстобрюхий Вацлав и ударить может. Тем более за последние восемь недель она поняла, что цыгане знают нечто такое, что для всех остальных — тайна за семью печатями. Странный народ, эти цыгане.
