Сердце в ее груди забилось в темпе стремительного танго, а по спине поползли мурашки.
– Но я не хотела этого… Я не думала, что вы так отреагируете, – проговорила она срывающимся голосом.
Он усмехнулся, она вздрогнула, как от укола иголки, и затаилась.
– Тогда не лучше ли мне вернуться в свой угол? – язвительно спросил Доминик, почти касаясь губами ее уха. Она отшатнулась, ощутив звон в ушах, и Доминик повторил: – Так прикажи мне отодвинуться! Запрети мне прикасаться к тебе. Вели мне оставить тебя в покое – и я тотчас же все это прекращу.
Охваченная странным ощущением, близким к блаженству, от его жаркого дыхания и вкрадчивого полушепота, Калли поежилась и пискнула:
– Я… – Слова застряли у нее в горле, она пришла в смятение и уже не понимала, как ей дальше вести себя и что говорить. Доминик прикусил ей мочку уха, и сладостная дрожь вынудила Калли издать утробный стон. Однако тот, кто с такой поразительной точностью определял во мраке местонахождение ее чувствительных точек, сохранил поразительное спокойствие и не стал ощупывать прочие ее интимные местечки, ограничившись прикосновением кончиком пальца к ее губам.
– Вы меня видите? – спросила Калли, поскольку ее глаза так и не привыкли к непроницаемой темноте.
– Я чувствую ваш запах, – промурлыкал он в ответ.
Калли бросило в крупную дрожь, а мышцы ее таза и низа живота свело судорогой. С языка же, абсолютно непроизвольно, сорвалось его прозвище:
– Пантера!
Он самодовольно хмыкнул и произнес, обдавая теплым воздухом пушок на ее шее:
– Да, иногда я становлюсь опасным зверем!
Все помутилось у нее в голове.
Доминик провел пальцами по ее щеке так нежно, что у нее екнуло сердце, и, наклонившись, коснулся носом ее губ.
Она застонала громче и плотнее стиснула бедра.
– Вели же мне прекратить все это, Калли, – пророкотал он. – Либо прикажи ласкать тебя смелее. Но предупреждаю сразу: буду делать это исключительно по твоей просьбе!
От яростного биения сердца в ушах у Калли возникла адская боль. Сделав судорожный вздох, она сглотнула ком и облизнула пересохшие губы. Он просил ее руководить им, но к этому она была совершенно не готова и предпочла бы, чтобы он взял ответственность на себя, тем самым оправдав ее безоговорочную капитуляцию перед его колдовскими чарами.
Волна воздуха, внезапно обдавшая Калли, и шуршание его дорогого костюма подсказали ей, что он отодвинулся.
– Нет! – воскликнула она, протягивая к нему руки.
Доминик сжал пальцами ее запястья и строго произнес:
